Дверь дома распахнулась, вышел Колин. Смотрит себе под ноги — таким Китти запомнила его и в суде, — подбородок уперся в грудь. У Китти сильно забилось сердце, она поняла: не справится. Развернулась и быстро зашагала прочь, надвинув шляпу на глаза, чувствуя, что вновь без спросу вторглась в чужую жизнь.
На сообщения, оставленные на автоответчике, никто не откликнулся. По одним номерам трубку вовсе не брали, по другим отзывались родственники, обещали передать, но не было уверенности в том, что передадут, к тому же телефонный звонок — штука ненадежная, собеседник в любой момент может отключиться, и все больше людей ставят определитель номера и не берут трубку, если номер им незнаком или не определяется. Китти решила, что разбираться с сюжетом нужно, не обзванивая сто имен, а побеседовав с каждым из списка лично.
В первый день личных встреч она отправилась в Лукан, к Саре Макгоуэн. Дом из красного кирпича, построенный в семидесятые, выглядел как приют пенсионеров. Квартира на первом этаже. Открылась дверь — не парадная, а рядом с ней, ведущая на балконную лестницу, — и вышла женщина лет двадцати с небольшим в форме медсестры.
— Вы Сара Макгоуэн?
Девушка оглядела Китти с ног до головы. Обдумала ответ.
— Она переехала полгода тому назад.
Китти не сумела скрыть огорчения.
— Тут нет работы, — пожала плечами сестра. — Это-то я понимаю, а вот почему она не предупредила меня за три месяца, как договаривались…
— Куда она переехала? — со вновь вспыхнувшей надеждой спросила Китти.
— В Австралию.
— В Австралию?
— Кажется, в Викторию. Во всяком случае, поначалу. У нее там друзья работают на арбузной ферме. Будет тоже собирать арбузы. — Девушка закатила глаза.
— Звучит недурно, — сказала Китти. Ей бы сейчас отправиться на край света собирать арбузы — чем не выход?
— В самый раз для дипломированного бухгалтера, — откликнулась медсестра.
Да уж.
— А ее адрес у вас есть?
Девушка покачала головой:
— Мы не так близко дружили. Она оставила на почте адрес до востребования, ее добро я продала на интернет-аукционе — хоть какие-то деньги, она и так меня подвела.
— Никого из ее родных или друзей не знаете?
Девица ответила выразительным взглядом.
— Большое спасибо за помощь. — Китти повернулась, чтобы уйти, зная, что больше ничего не добьется.
— Эй, а вы та самая?
Китти замерла:
— В каком смысле «та самая»?
— С телевидения. Из «Тридцати минут».
Помедлила, но деваться некуда:
— Да, это я.
— Вы мне на автоответчике сообщение оставили.
— Ну да, оставила.
— Передачу я не смотрю, но знаю, что вас вызвали в суд.
Дежурная улыбка сползла с лица Китти.
Девица всерьез призадумалась:
— Сара хорошая. Я тут насчет нее ворчала, но она порядочная девушка. Не вздумайте сочинять гадости про нее.
— Я и не собиралась. — Китти глубоко вздохнула и пошла прочь из тихого спального квартала. Наверное, ей все же пора менять имя и называть себя «Китти».
В автобусе по пути к следующему человеку из списка она делала пометки, стараясь отвлечься, забыть реплику, прозвучавшую под конец разговора с медсестрой.
Версия сюжета: Эмигранты. Связано с рецессией?
Хотелось бы надеяться, что нет: про кризис столько уже было написано, СМИ пресытились этой темой, и если только не обнаружился какой-то уникальный материал, Констанс не стала бы с этим связываться.
Глядя в окно автобуса, Китти прикидывала дальнейшие действия. Сперва она собиралась опрашивать людей в том порядке, в каком Констанс занесла их в свой список, но машины у Китти не было, гонять вот так, по многу часов, замерзнешь, и потому она решила начать с дублинских адресов. Таким образом, вторым в тот день оказался шестой человек из списка — Бриджет Мерфи.
Дом ленточной застройки номер 42 ничем не отличался от прочих отделанных каменной крошкой домов, которые вытянулись в одну линию с ним, напротив него или закручивались улиткой вокруг этого участка. Разнообразия ради кое-кто из хозяев покрасил фасад, но, увы, соседи не договорились между собой, и лимонный оттенок сталкивался с апельсиновым, густо-зеленый — с мятным, нежно-розовый резко переходил в коричневу неокрашенной каменной крошки. Номер 42 обозначался сувенирной наклейкой со смайликом на мусорке у ворот, на подъездной дорожке валялись детские велосипеды и игрушки, машины нигде не видно, ни внутри, ни снаружи. Было полшестого — вечерний час, когда люди возвращаются с работы. У соседней двери на кухонном стуле сидела старуха, грелась на закатном солнышке. Из-под не слишком длинной юбки виднелись толстые колготки на плотно забинтованных ногах и клетчатые шлепанцы. Старуха внимательно следила за приближением Китти и, встретившись с ней взглядом, кивнула.