Ещё немного послушав ругательства и весьма кровожадные пожелания в адрес своей матери, Лаккия наконец шагнула вперёд и молча сгребла Мию в объятия такие крепкие, что у той даже кости хрустнули. Мия охнула и сразу же умолкла, только сейчас ощутив, что по щекам во всю текут слёзы. Подруга поцеловала её в висок и, мягко поглаживая по плечам, зашептала:
— Она оставила меня с любящим и добрым отцом, который вырастил меня и дал всё, что только мог, и даже больше. И вполне возможно, что это было её лучшим поступком в жизни, Мими. Я же понимаю, ты ведь не о ней всё это говоришь. Но и тебе нужно… Если не простить свою мать, то хотя бы отпустить и идти дальше. Всё, пойдём. А то господин Ортис, — она отстранилась и кивнула на дверь магазинчика, — ещё за стражей пошлёт.
Мия смущённо улыбнулась и, вытирая лицо рукавом платья, пошла за Лаккией в лавку.
Внутри они сразу же поднялись на второй этаж, в лабораторию, где их встретил заспанный Уголёк. Лаккия зажгла свечи и пару масляных ламп, и их тёплые отблески заплясали на прозрачных боках дутых колб и реторт. Мия поинтересовалась, нужна ли подруге какая-то помощь, но та, занятая рассматриванием рядов баночек с ингредиентами, только рассеянно покачала головой. Мия думала было пойти спать, но от мысли о том, что придётся лечь в холодную постель и остаться одной в тёмной мансарде, её пробила крупная дрожь. Тогда она забралась с ногами в стоявшее в углу кресло, стащила со спинки мягкий шерстяной плед, закуталась в него и завела разговор о какой-то ерунде, надеясь так отвлечься от тревожных и тоскливых мыслей. Занятая своими алхимическими изысканиями Лаккия иногда ей поддакивала, а Уголёк запрыгнул на колени и запел одну из своих кошачьих песен. Вскоре Мия и сама не заметила, как провалилась в сон. А когда она проснулась, зелье уже было готово.
— Вот, — уставшая Лаккия, как видно, всю ночь не сомкнувшая глаз, поставила на стол перед Мией металлическую флягу. — Ни в какую принцессу или ещё кого это зелье не превращает. Зато начисто лишает человека его естественного запаха. На всю жизнь. Для этого ордена нюхающих, или как их там, мать моя исчезнет, словно и не было её. Работает по принципу «ловца», только эффект даёт постоянный, а не временный.
— А точно сработает?
— Должно, но… Не сработает так не сработает, я сделала всё, что могла. Отнесёшь ей?
Мия коротко кивнула, взяла фляжку и повертела в руках.
— Скажи ей, чтобы пила четыре дня по четверти. И ещё… — Лаккия замолчала, словно о чём-то раздумывая, но больше ничего не сказала и только махнула рукой.
— Иди спать, я всё сделаю. — тихо ответила ей Мия.
От мысли, что придётся отправиться в канализацию, её передёрнуло, но делать было нечего — и правда, ну не Лаки же туда лезть. Понимая, что зловоние наверняка так крепко въестся в одежду, что никакая стирка не поможет, Мия натянула старые, протёртые на коленях штаны и рваную рубаху, а на ноги — сапоги с отрезанными голенищами, волосы завязала в узел и спрятала под колпаком, а на шею намотала шарф, предварительно густо смоченный лавандовой вытяжкой. Заткнула за пояс флягу с зельем и, уже выходя из дома, на всякий случай пару раз мазнула по лицу сажей из кухонной печи, чтобы наверняка сойти за мальчишку-оборванца.
Средь бела дня лезть в колодец, к которому постоянно подходили горожане, чтобы слить туда нечистоты, было слишком уж подозрительно. Так что Мия пустилась в сторону улицы Канатчиков, где был один из известных ей тайных спусков в канализацию. Там, свернув в неприметный тупичок, она протиснулась в проход между двумя домами, перегороженный полусгнившим остовом телеги, откинула скрипнувший петлями деревянный люк и скользнула вниз, во тьму. После того, как люк с громким звуком захлопнулся над головой, она почти сразу же натянула на лицо платок, и в нос ударил резкий запах лаванды. Правда, он всё равно никак не мог перебить царившую здесь отвратительную вонь, а скорее, наоборот, смешивался с ней в поистине тошнотворный коктейль. Мия даже обрадовалась тому, что со вчерашнего утра почти ничего не ела.
Спустившись по шаткой лестнице, она пошла вперёд по узкому, жавшемуся к стене приступку, над лениво текущей рекой нечистот. Одной рукой Мия вела по липкой кирпичной стене тоннеля, а во второй держала огнёвку, освещая себе путь. Она старалась смотреть только себе под ноги, чтобы ненароком не упасть. Где-то капала вода, и под низкими округлыми сводами звук размеренно падающих в воду капель казался омерзительно громким.
В месте, где этот тоннель пересекался с другим, более широким, Мия остановилась. Она прикрыла глаза и стала восстанавливать в памяти запутанную карту канализации. Широкий тоннель как раз вёл к большому коллектору, а там… Два поворота, три…