— Это все? — с явственным презрением в голосе спросил он.
— Да, мастер Ваган.
По выражению лица мастера можно было предположить, что шёл он на прием к какому-то благородному господину, а здесь оказался совершенно случайно, возможно, просто свернул не туда, хотя так-то в порту никаких благородных господ не водилось. И вот теперь он словно искал возможность разрешить это досадное недоразумение, не уронив при этом своего очевидно раздутого до неимоверных размеров достоинства.
— Что ж, — он поправил жабо и стряхнул что-то с манжетов, — сегодня я самолично выберу тех из вас, кто будет работать под моим началом. Может, есть желающие сразу отказаться от сего… сверхщедрого предложения?
Желающих не нашлось, все так и стояли на своих местах. Тогда мастер неспешно подошёл к парню с правого края — как назло противоположного от Мии. Она недовольно поджала губы и про себя выругалась. Мастер обратился было к одному из парней, но потом сделал пару шагов назад, ещё раз окинул всех взглядом и спросил:
— Которая здесь Ида?
Та сразу же выскочила вперёд, так что её светлая коса резво подпрыгнула. Мастер на неё даже не глянул, только процедил:
— Мне тебя настоятельно рекомендовали. — и махнул рукой к двери.
Ида тут же пошла туда, напоследок бросив на Мию какой-то холодный и надменный взгляд. По ряду ожидавших своей участи прошёлся шепоток. Мия почувствовала, как её ногти до боли впились в ладони, а внутри что-то оборвалось. Не может быть. Ида ведь… Никакими особыми талантами никогда не обладала, да и не спешила учиться. Да, она была ловкой и сильной, но не ловчее и сильнее других. И уж точно не умнее и не сообразительнее. Всё, что Ида умела, — это льстить, лебезить перед старшими и крутить хвостом перед гильдийскими мужиками — и чем больше власти было у тех мужиков, тем быстрее вился её хвост и выше задирались юбки. Мия почувствовала, как лицо перекосило гримасой отвращения.
Тем временем мастер с явственно слышимым в голосе пренебрежением опрашивал одного вчерашнего крысёнка за другим.
— Сколько языков знаешь? — спросил он какого-то парнишку.
Тот пробормотал что-то невразумительное, что даже чуткие уши Мии не уловили. А ведь она знала. Серенгарский в совершенстве, так, что по необходимости могла бы и какой-нибудь таар соорен прикинуться, а ещё баау, калантийский, и даже на каругианском, от которого язык в узел завязывается, знала десяток фраз. Если бы только мастер спросил Мию, а не этого дурачка портового. Тот тем временем перешёл к следующему, но тут же от него отпрянул.
— А тебя в приюте мыться не научили? — брезгливо проворчал он и, зажимая нос кружевным платком, быстро подошёл к следующей в ряду девице.
— В Верхнем городе когда-нибудь бывала?
— Д-да, м-мастер.
— Назови кратчайший путь от Дома Цветов до здания городского совета?
Девица не позволила себе нарушить молчание, и Мия услышала усталый вздох мастера. А ведь она знала. Она бы ответила. Да при желании она с завязанными глазами могла бы пересечь Портамер, проникнуть в Верхний город и ни разу не обратить на себя внимание стражи.
Мастер переходил от одного к другому, что-то спрашивал и, похоже, всё больше разочаровывался. Перед одним из парней он молниеносно достал из-за пояса серебряную монетку и подбросил в воздух. Монетка сверкнула, крутанулась в воздухе и тут же оказалась зажатой в ловких пальцах парня. Мастер удовлетворённо хмыкнул, задал ещё пару вопросов и наконец тоже махнул рукой по направлению к двери.
Уже двоим повезло. Они будут напрямую подчиняться мастеру, выполнять поручения всяких благородных господ, быстро накопят на выкуп и потом будут богатыми и свободными. Что может быть лучше? Да Мия что угодно сделает, лишь бы и её выбрали, она ведь так долго готовилась, она просто не имеет права упустить этот шанс! Вот только что у неё спросит мастер? А если она не ко всему готова? Мия почувствовала, как у неё задрожали колени, и вся уверенность куда-то испарилась. А если мастер и её застанет врасплох?
— Ты что ли глухая? — раздалось над самым ухом.
Только сейчас она поняла, что мастер стоит прямо перед ней. Мия подняла голову и встретилась взглядом с его травянисто-зелёными глазами, в которых отражалась неприкрытая скука и равнодушие. Горло словно сжали стальной перчаткой, и она не смогла выдавить из себя ни звука. Мастер, не отходя от неё, капризно скривил губы и обернулся к стоявшему неподалёку дядюшке.