И нырнула.
Под ней покачивалась лодка. Отражавшееся в воде солнце почти слепило глаза. Свежий ветер играл с волосами, то и дело бросая непослушные кудри в глаза. Мия щурилась и пыталась откинуть их от лица. Над головой кричали чайки, а за бортом под крыльями трёх пар вёсел плескалась вода. Мия пристально следила за тем, как по спине одного из гребцов, сидевшего к ней ближе всего, стекают блестящие капельки пота. Ей было немного тревожно, но всё равно скучно. Ей хотелось вернуться в приют, поиграть или полазать по отвесной каменной стене, или сбежать вместе с другими девчонками на рынок или в порт, или…
— Эй, ты! — она ощутила тычок под рёбра и обернулась к сидевшему рядом мальчишке, — тебя как зовут?
— Мия. А тебя?
Вместо ответа мальчишка рассмеялся, широко открыв рот, в котором недоставало половины зубов. Мия непроизвольно ткнула кончиком языка шатавшийся верхний зуб и поджала губы. Может, этот сам выпадет? Не было ничего хуже, чем видеть щипцы в руках матушки Келты, ощущать эту мерзкую боль и слышать отвратительный хруст, с которым она выдирала молочные зубы своим воспитанникам. На каждый крик, и уж тем более слёзы, матушка отвешивала подзатыльник и приговаривала, что настоящий гильдиец должен быть стойким и уметь переносить любую, даже самую сильную боль.
— Мия. Смешно. Нашу собаку так зовут. Ты что, тоже собака?
— Я не собака! — возмущённо выкрикнула Мия, и несколько ребятишек, также сидящих в лодке, уставились на неё.
— А зовут как собаку! Значит, ты собака!
Расположившийся на носу мужчина, имени которого Мия не знала, поднял голову, шикнул на них и недвусмысленно показал на свой ремень. Мия насупилась и опустила голову, разглядывая свои босые ступни, покрытые заскорузлой грязью. Она пошевелила большими пальцами, ощупывая шершавую древесину под ними.
— А ты приютская, что ли? — снова ткнул её надоедливый сосед.
Мия кивнула головой, мальчишка в ответ наморщил веснушчатый нос и чуть от неё отодвинулся.
— Ф-у-у, приютская! Папа говорит, что на вас во-о-от такие блохи водятся. А ещё вы грязные, вонючие и тупые.
— Я не тупая! — тут же воскликнула Мия и пихнула мальчишку в плечо.
От желания скинуть поганца за борт зудели ладони, но Мия не решилась, справедливо полагая, что за такое её выдерут похлеще, чем когда она сбежала из приюта и три дня пряталась в гроте под Сигнальным утёсом.
— Тупая. Потому, что не знаешь, куда мы плывём.
— Будто ты знаешь, — пробурчала Мия.
— Я-то знаю, мне папа рассказал. А тебе не скажу. Папа сказал, никому не говорить. Папа говорит, что каждый за себя.
— Да пошёл ты со своим папой!
— Следи за языком, псина! Мой папа на могущественного чародея работает, я ему скажу, и он тебя вмиг заколдует.
Как бы подкрепляя свои слова, мальчишка изобразил руками некие магические пассы, но в тот же момент лодку слегка качнуло на волнах, и он чуть было не упал в воду. Мия злобно хихикнула, наблюдая за тем, как побледневший мальчишка впился руками в борт лодки, на котором они сидели.
— И зачем же мо-гу-щес-твен-ному чародею нужна помощь простого ворюги, как твой папаша? — пытаясь передразнивать голос мальчишки, спросила Мия.
— Много зачем! — выпалил мальчишка, но руками размахивать перестал. — Мой папа лучший вор из Гильдии, поняла?! И ему платят золотом, много-много золота. А тот чародей, он папе предсказал, что я вырасту и тоже буду лучшим вором! И у меня тоже будет много-много золота…
— Врёшь ты всё. И чародей твой врёт, — перебила его Мия.
Он хотел было ей что-то ответить, но мужчина с носа прикрикнул, и они замолчали. Мальчишка, как видно, пытаясь снова её разозлить, начал насвистывать, а Мия принялась разглядывать уже поджившую ссадину на коленке, которая словно глаз жуткого монстра уставилась на неё из дырки в штанах. Она провела подушечками пальцев по бугристой корочке, а потом ногтем подцепила её кромку и начала отковыривать. С самого края открылась нежная, розовая кожа, Мия удовлетворённо выдохнула и продолжила. Нужно было сколупнуть всю корочку за раз, чтобы она оказалась в руке целой, словно маленькая бурая монетка. Мия с головой погрузилась в своё занятие, прикусила губу и сощурила глаза. Действовала она медленно и аккуратно, отдирая болячку то с одного края, то с другого. Но где-то на середине из-под приподнявшейся корочки потекла тонкая струйка крови. Мия разочарованно хныкнула — если пошла кровь, значит, она сделала это слишком рано. Она застыла, наблюдая за наполовину отошедшей от кожи болячкой, раздумывая, что делать дальше.
И в этот момент их всех сбросили в воду.
Морская вода обожгла нос и губы, но Мия успела задержать дыхание. Ранку на колене защипало. Мия забарахталась, забила руками и ногами по воде, и тут же получила удар по голове. Зубы её лязгнули, и под крепко сжатыми веками вспыхнули огни. Она пыталась хватануть воздуха, пыталась подняться на поверхность, но ноги свело судорогами. Мия тонула.