На столике, как и в прошлый раз, стояла ваза со сладостями и золочёный графин. Кажется, тот же, вином из которого поил её чародей в ту ночь. Мия мотнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания, недобро сощурилась и подошла к нему.
— Ну ты у меня попляшешь, падла кривомордая, — приговаривала она, высыпая белый порошок из пузырька в графин.
Пока что всё шло по плану, именно так, как она и замышляла. Теперь ей осталось лишь притаиться где-нибудь в этой комнате, дождаться появления её мерзкого обитателя и надеяться, что его привычки за последнее время не изменились. Хотя бы пристрастие к вину.
Разобравшись с вином, Мия ещё раз осмотрела комнату в поисках укрытия. Сначала её взгляд остановился на дверцах шкафа, но потом она глянула на полог кровати, спускавшийся до самого пола. Если спрятаться за ним, то её не будет видно ни со стороны двери, ни из этого кресла. А если чародей в этот вечер пить не планирует… Что ж, тогда этот вечер станет для него последним.
Вскоре трепет предвкушения сменился скукой. Время тянулось медленно, растягивалось нитями горячей карамели. В попытке как-то его скоротать Мия крутила в пальцах монетку, повторяла правила применения серенгарских падежей — а их было без малого двадцать шесть основных и ещё восемь дополнительных, и мысленно рисовала карту Портамера, со всеми улочками, тупиками и тайными проходами. Но эти умственные упражнения не слишком-то помогали, и со скуки хотелось едва ли не на потолок залезть. К тому же в покоях было холодно, и Мия боялась, как бы кто не услышал стук её зубов. Да и взгляд то и дело цеплялся за поганое чародейское ложе. Резное изголовье, пуховая перина, множество широких подушек, клятые шёлковые простыни… Воспоминание о том, насколько гладкая эта ткань на ощупь и как скользят по ней колени, нахлынуло жаркой волной, так, что Мию бросило в пот. В попытке отогнать это видение она с силой сжала кулаки и сомкнула челюсти до скрипа зубов, а потом откинула одно из одеял и с наслаждением плюнула. Стало немного легче. Она покрутила в руках край одеяла и поморщилась. Оно оказалось очень мягким и приятно льнуло к телу. Как видно, калантийская шерсть, ценная и очень дорогая. Да одно такое одеяльце стоит несколько десятков, если не сотню золотых! А не слишком ли эта тварь себя любит? Мия не сдержалась, вытащила из-за голенища кинжал и начала кромсать ткань, правда, быстро остановилась и взяла себя в руки. Ничего, скоро он поплатится за все её унижения.
Казалось, что прошло уже несколько дней, а может, и недель, когда дверь со скрипом отворилась и послышались тяжёлые шаги, слегка приглушённые густым ворсом ковра. Сердце Мии ухнуло вниз, куда-то в пятки, а в животе всё поджалось. Она чуть сдвинулась, так, чтобы можно было наблюдать за вошедшим чародеем сквозь узкий просвет межу двумя полотнищами. В руках он держал что-то вроде масляной лампы, но свет от неё был ровным и белым, словно бы от маленькой, заключённой в матовое стекло луны. Как видно, очередная поганая магия. Поставив на столик этот светильник, чародей зажёг пару свечей в канделябре, а потом развёл в камине огонь. Пламя занялось быстро, и по стенам заплясали тёплые отблески. Мия впилась в его ссутулившуюся спину взглядом столь острым, что удивительно, как чародей этого не чувствовал. Она пыталась отследить любое, даже самое незначительное его движение, словно бы от этого зависела её жизнь. Хотя, может так оно и было.
Постояв немного у камина, чародей развернулся и подошёл к столику. Лицо его показалось Мие даже уродливей, чем помнилось. И без того резкие черты ещё больше заострились, вокруг рта проявились горькие морщинки, а под глазами залегли тени, и выглядел он едва ли лучше покойника.
Когда он плеснул в бокал вино из графина, Мие показалось, что от напряжения живот её прилип к позвоночнику, и она перестала дышать. Всё восприятие сузилось до искорок на узорчатом хрустале, до карминно-красного, похожего на кровь вина, до пальцев чародея, сжимавших золочёную ножку бокала, и до его губ, которые… От вида того, как их коснулась алая жидкость и как пару раз дёрнулся его кадык, Мия почувствовала такое облегчение, словно выпустила из рук тяжеленную гранитную глыбу. Злорадный смех просился на волю, и ей пришлой прикусить губу, чтобы не расхохотаться.
Тем временем чародей вернул на столик бокал, в котором осталось ещё немного вина, что-то сделал с магическим светильником, отчего белый свет в нём побледнел и потух, с тяжёлым вздохом опустился в кресло и закрыл лицо руками. Несколько прядей чёрных волос, выбившихся из хвоста, легли поверх его пальцев. Мия на мгновение прикрыла глаза, прислушиваясь к колотящемуся в груди сердцу, в попытке успокоиться сделала несколько очень медленных и глубоких вдохов. Когда волнение чуть отступило, она быстро достала из сумки коричневый шарик и забросила его в рот, вытащила из кобуры чарострел и выступила из-за полога.