Саффи замолчала, достала из кармашка платочек, обшитый кружевом, и прижала его к уголку глаза. Лаки взяла её за руку и что-то сказала на ухо, но чародейка лишь отрицательно качнула головой.
— А потом… у нас дар в один день проявился. Говорят, так не бывает. Нас, одарённых, очень мало, и вероятность того, что у двоих дар проявится в один день, ничтожна мала. Ещё и у двоих, живущих в одном особняке. Мы это чудом считали… Если бы только мы тогда знали, чем всё обернётся, — Саффи вновь замолчала, из груди её вырвался булькающий всхлип, и Мия уже подумала, что сейчас чародейка разревётся как совсем маленькая девочка, но та быстро взяла себя в руки. — В тот день гроза была жуткая, так грохотало, будто небо вот-вот и на землю обрушится. Молнии били повсюду, и в пруд, и в землю, а одна попала в столетний дуб, во дворе росший, и он полыхнул как факел. Мы с Мэл в кладовой заперлись, она кричала и плакала, а я ей ушки зажимала, чтобы она грома не слышала. А потом вот… У неё даже метки золотыми оказались, словно солнечные лучики. Для её родителей это, конечно, большим ударом стало, что у младшенькой чародейский дар проявился. Но они оказались людьми здравомыслящими и смогли это принять. Нашли для нас наставника, старого мэтра Левентера, и…
Саффи вновь прервалась и потянулась к своей чашке, наверно, чтобы смочить пересохшее горло. Мия молча обхватила себя за плечи и глянула в окно. На улице давно стемнело, и горевшие над входами в лавки масляные лампы не могли разогнать чернильную мглу зимней ночи. Ей вдруг стало холодно, так холодно. Мия потёрла руки, но это ничуть не помогло. Чай уже остыл и тоже никак не смог бы её согреть. Она посмотрела на Лаккию, которая в этот момент обвила руками плечи чародейки и притянула её к себе, и на прижавшуюся к ней Саффи. Несмотря на такие печальные разговоры, выглядели они очень счастливыми. Мия не знала, отчего они не встречались с того момента, как Лаки уехала из Мидделея, и не понимала, почему Саффи смогла перебраться в Портамер только сейчас, но не сомневалась, что теперь они не расстанутся. Она была рада за подругу, правда, очень рада, но отчего-то эта радость горчила на губах. Быть может, она просто хотела, чтобы её тоже обнимали. Может, она всю жизнь просто искала тепло — да так и не нашла.
— Я привыкла ей во всём помогать, — проговорила Саффи. — Я к ней так прикипела. Она такая была… беззащитная. Словно сама и шага ступить не могла. Но дар у неё сильный был, наставник всегда говорил, что у неё славное будущее. А вышло вот как. Если бы только я… Нет, простите, я не могу… Я её любила. Мы все её любили…
— А этот урод её убил, — охрипшим, едва узнаваемым голосом сказала Мия.
Саффи как-то судорожно вдохнула, потом опустила взгляд, рассматривая что-то на своей юбке. И через пару затянувшихся в гробовом молчании минут тихо, едва слышно ответила:
— Да. Да, этот урод её убил.
В этот момент Мие показалось, что под её ногами разверзлась земля, и она упала прямиком в Подземный мир. Правда, никакого озера лавы и извергавшихся вулканов там не было — вместо них до самого горизонта простиралось замёрзшее море, над которым завывал колючий ветер. А перед ней, на троне из прозрачного льда, восседал и сам Владыка — и Мие не нужно было смотреть ему в лицо, чтобы различить его черты. Она их и так помнила.
Саффи поднялась с дивана, оправила юбку, и, сославшись на необходимость припудрить носик, вышла из комнаты. Лаккия проводила её взглядом и хмуро глянула на Мию, но потом хлопнула себя по лбу и сказала:
— Я ж забыла совсем. Письмо тебе сегодня принесли.
— От кого?
Лаккия пожала плечами и протянула ей конверт из плотного пергамента с несколькими чёрными сургучными печатями. От дурного предчувствия во рту загорчило.
— Там, правда, твоего имени нет, но по описанию письмо точно для тебя. Я, конечно, кудрявая, но мой зад, — тут Лаки плавными движениями рук обозначила в воздухе контуры своей внушительной фигуры, — при всём желании нельзя назвать тощим.
Мия облизнула вмиг пересохшие губы, перевернула конверт и уставилась на выведенную тонким, изящным почерком надпись:
«Для кудрявой любительницы найти приключения на её тощий зад»
Внутри что-то дрогнуло, словно лопнула туго натянутая струна. Трясущимися пальцами она переломила печати и вытащила из конверта прямоугольник белой бумаги, на котором тем же почерком с аккуратно вытянутыми завитками было выведено всего два слова: