— А как же… — пробормотала она, но так и не смогла понять, как задать волнующий её вопрос.
— Беспокоишься, не помешает ли он?
Мия в ответ кивнула и сжала амулет сильнее, так, что бронзовая оплётка почти впилась в ладонь, даже сквозь ткань рубахи.
— Это не так работает. Амулет защищает тебя от любого магического воздействия извне. Но зеркало ты активируешь сама, и он никак этому не помешает, — тут чародей ухмыльнулся, и лицо у него скривилось препоганийшим образом, — почти как этот выродок Агиллан активировал мой… несколько улучшенный резонатор.
— И моя голова тоже разорвётся, как перезрелая дыня?
— Конечно же нет, зачем мне это? — ответил он, а потом чуть подался вперёд и понизил голос. — Тебе что, жаль этого выродка?
Мия отвела взгляд и пожала плечами. Не то чтобы ей и впрямь было жалко того старика. Но он казался безобидным, и она никак не могла понять, за что его можно было убить, да ещё и с такой жестокостью. Да ещё и так подставить её.
— Не сомневайся, он получил по заслугам, — продолжил чародей тем же тихими и полным опасности голосом, — я много лет планировал это и искал возможность… Ты ведь заметила, что в вашем Портамере не было других чародеев, не правда ли? Разве это не странно? Такой большой, богатый город, второй по величине в Тарско-Картийском королевстве, так много жирных денежных мешков, готовых платить золотом за магические безделушки, и всего один чародей. Как думаешь, почему?
Непонятно, ждал ли он ответа или говорил просто так. Мия не знала. Да и не задумывалась никогда. Да, мэтр Агиллан был единственным портамерским чародеем, но она никогда не видела в том ничего странного.
— А я тебе расскажу почему, — не дождавшись от неё ответа, продолжил чародей, — видишь ли, этот высокомерный, напыщенный говнюк всегда считал себя самым сильным тарсийским колдуном. Не то чтобы у него не было на то оснований. В конце концов, он единственный, кто открыл заклятия, подавляющие магию и защищающие от неё. Но он всегда боялся, что найдётся кто-то, кто сможет его превзойти. Или считал досадным недоразумением, что магией владеет кто-либо, кроме него. Тем более кто-то неблагородных кровей. Тут вашего паскудного достопочтенного мэтра прям рвало на лоскуты. Дай ему волю, он истребил бы всех не принадлежавших к знатным семьям чародеев в Тарсии, Карте и сопредельных землях, ну или хотя бы посадил их на цепь, так сильно презирал. Не имея такой возможности, он решил создать себе уютный, безопасный уголок, свободный от конкурентов, перебрался из столицы в Портамер, и вскоре любой здравомыслящий чародей, вне зависимости от происхождения, не рискнул бы даже приблизиться к вашему городу.
Говорил он тихо, но в голосе сквозила ненависть, горечь и что-то, похожее на отчаяние. Его слова царапали кожу, впивались в тело, и с каждой секундой Мие становилось всё страшнее и всё сильнее хотелось сбежать из башни.
— А знаешь, что он делал? — вопрос был наполнен таким количеством злобы, что Мия вся сжалась, опустила глаза и смогла только чуть качнуть головой.
— Конечно, откуда тебе знать. Например, любил зачаровать заклятьем запрета магии песок с побережья и послать своих приспешников обсыпать таким песочком неугодного ему чародея. Весело, не правда ли? Пока хоть одна такая песчинка оставалась на теле — в складках одежды, в волосах, ушах, ноздрях, да где угодно еще — чародей оставался бессильным. Понимаешь? А те, кому не повезло вдохнуть такие песчинки, — на всю жизнь потеряли дар. Как думаешь, каково это? Ты даже представить не сможешь. Хуже, чем для художника остаться без глаз, или музыканту потерять слух, или такой как ты, — тут он почти ткнул Мию в грудь указательным пальцем, — лишиться обеих рук! Гораздо хуже. Кого-то это свело с ума. Кто-то умер, угас, словно огонь без доступа свежего воздуха. А…
Тут он замолчал и опустил голову. Потом резко отвернулся, отчего пряди чёрных волос взметнулись, словно перья громадной птицы. Мие даже показалось, что в глазах его что-то блеснуло. Она вперилась взглядом в его ссутулившуюся спину, пытаясь понять, что ей делать и как реагировать на этот рассказ. На секунду ей даже захотелось уязвить его ещё сильнее. Задеть побольнее, надавить на плохо зажившую рану и выпустить кровь пополам с гноем. Хотелось сказать, что ей не жаль. Что им всем, клятым чародеям, так и надо, и вот бы у него ещё отнять этот паршивый дар да и отрезать что-нибудь в придачу. Но не смогла.
— Одна девушка покончила с собой, — так и не поворачиваясь, глухо добавил чародей и вновь замолчал.