— Да со стропальщиками он пил, Нэлла. Перебрал огненной воды, а с перепою-то чего не увидишь! — ответила ей другая женщина, черпая воду небольшим ведром и переливая её в бочку.
— А мож и бабу каку́ завёл! — вставила еще одна.
— А ну, заткнись! — закричала рыжеволосая и со всей силы огрела ту по спине пустым ведром. — Нету никакой бабы, я мужу верю, он за ночь на полбашки поседел. Говорю вам, дуры, дракон на порт напал!
На подходе к площади перед церковью святой Алексии Мия приметила оборванного старика с деревянной ногой и миской для подаяний в руке, сидевшего в окружении кучки уличных мальчишек и о чём-то с упоением им рассказывавшего. Подойдя ближе и остановившись, чтобы затянуть внезапно ослабевшую шнуровку на платье, она прислушалась к его речам и узнала, что, оказывается, ночью на порт напал кракен. Старик, мол, и раньше видал такую тварь, когда ходил под парусом на торговом судне, но была она вполовину меньше, да и над водой показалась всего на секунду. Этот же в высоту бы и до купола церкви святой Алексии достал, а его покрытые присосками и истекающие слизью щупальца, которыми он в щепки разнес несколько причалов, были толщиной в пару лошадиных крупов. Мальчишки внимали старику разинув рты, некоторые прохожие тоже задерживались послушать удивительные истории про морских тварей, а кое-кто даже подбрасывал рассказчику медяк-другой.
На площади перед церковью оказалось на удивление многолюдно. Прихожане толпились даже на высоких каменных ступенях, из-за распахнутых дубовых дверей слышались молитвы и песнопения, а несколько небесных братьев расхаживали в толпе с глиняными чашами в руках и окропляли лбы молившихся горожан благоухающим маслом. Мия остановилась и для вида осенила себя раскрытой ладонью, прислушиваясь к разговору двух стоявших неподалеку хлыщеватых юношей.
— Ты глянь, прям перепись дланебоязненных жителей Портамера, — с лёгким презрением в голосе сказал один из них, в клетчатой университетской шапочке и коротком, подбитом алым бархатом плаще.
— Самые дланебоязненные портки у колодцев отстирывают, — хохотнул второй юнец в лихо заломленной на бок шляпе и расшитом цветочным узором камзоле. — Чай, не каждый день сам владыка подземного мира Хаммаран почитает своим присутствием.
— Полно тебе, Гивард, тем, кто в каждом пожаре видит лапу Хаммарана, пить надо меньше.
— Видели-видели, и лапы, и рога, и хвост раздвоенный, и озеро лавы вокруг главного таможенного поста. То-то он сгорел, будто стог сена, да и другие палатки погорели.
— Кто бы то ни сделал, этих разбойников, которых по недосмотру кличут королевской таможней, не жалко, а вот, ежели у кого из купцов товары сгорели…
— Поговаривают, что Гильдия Воров в двойном размере компенсирует ущерб всем купцам, пострадавшим этой ночью. Ну, как всем, — юноша опять рассмеялся, прикрывая рот кружевной манжетой, торчащим из-под рукава камзола, — всем, кто платит гильдийскую пошлину.
Добравшись, наконец, до штаб-квартиры Гильдии, Мия застала там одну лишь Карсию, которая сидела за круглым столом и лениво перелистывала страницы амбарной книги, иногда делая на полях какие-то заметки. Заслышав вошедшую, она, не отрывая глаз от книги, махнула ей рукой и указала на лежавший на столе мешочек с монетами.
— Карсия, а ты не в курсе, — пересчитывая серебро, спросила Мия, — что там в порту произошло ночью? Народ на улицах о чём только не судачит.
— Да кони взбесились, может, испугались чего. Четверо насмерть себе шеи переломали, всадников задавили да и нескольких портовых работников копытами затоптали. Кавалеристы тоже молодцы, вместо того, чтобы коней успокоить, сами перетрусили, как мальчишки сопливые, стрелять начали, так по кому стреляли-то? По своим же товарищам, ещё и главный пост таможни подожгли. Всем известно, что нечего лошадям в порту делать, ну так благородный господин Никониус, капитан Портамерского кавалерийского полка, если раньше этого не понимал, то теперь, может, и поймет. Вот ещё, — она протянула Мие какой-то сверток. — Бери, всем девкам гильдийским раздаём.
— Что это?
— Панталоны. Делай с ними что хочешь, мне они даром не сдались, — тут Карсия подняла взгляд, и её грубое лицо на секунду озарила улыбка. — Впрочем, как и медвежий жир с чародейскими фейерверками, но их теперь можно с баланса списать. Под остаток.