— Не переживай, нас никто не осмелится побеспокоить, да и дверь я на засов закрою. Вино будешь?
Мия думала было отказаться, но лишь коротко кивнула. В конце концов, проклятущий серенгарец никуда не денется, а с подругой ей не так уж и часто удается встретиться. Так что она с удовольствием завалилась в одно из глубоких кресел, закинула ноги на столик и начала раздеваться, пока Булочка дёргала за язычок какое-то хитрое устройство, с помощью которого можно было сообщить прислуге, что именно нужно подать в будуар. Когда Мия расправилась с платьем и принялась за сапоги, Булочка чуть сморщила носик и протянула ей небольшой таз и кувшин.
— Ну извини, — усмехнулась Мия, поливая ноги прохладной водой. — Я-то не цветочек и розами не пахну, тем более после беготни в сапогах.
Булочка расхохоталась, а потом пошла забрать поднос с графином вина, сыром и фруктами у как раз подошедшей служанки.
В какой-то момент Мие показалось, что лучшего времяпрепровождения и придумать невозможно. Лёгкий ветерок сквозь распахнутое окно раздувал тонкие занавески и приятно освежал кожу, сладкое персиковое вино чуть щекотало нёбо. Нежный инжир и мёд, кисловатый виноград и терпкий сыр — всё смешивалось на языке восхитительной гармонией вкусов, и Мия только жмурилась от удовольствия, мечтая о том, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Булочка трещала без умолку, за недолгое время выдав, пожалуй, все возможные тайны и секреты благородных господ, в которые только была посвящена. Между делом разговор зашёл и о таар идаси ваан Ваарене, но Булочка лишь поморщилась и отмахнулась:
— Нет-нет, он к нам не хаживает. У нас здесь, знаешь ли, только распустившие цветы, а этого серенгарца, по слухам, привлекают исключительно бутончики.
Правда, имен этих так называемых бутончиков Булочка не назвала — а значит, о том, что малютка Аврелия безвременно лишилась своей невинности, ещё никто не знал. Кое-что полезное Мия всё-таки выяснила. Со слов Булочки, ваан Ваарен был известен своей пунктуальностью — что для серенгарца совсем неудивительно — и каждый день на закате солнца совершал вечерний моцион от своего особняка до здания городского совета и обратно, да и узнать его на улицах Портамера было проще простого — одевался он исключительно по-серенгарски, и среди портамерской знати в кружевах, бархате и расшитых камзолах смотрелся куском древесного угля в шкатулке с драгоценностями какой-нибудь благородной госпожи. Мия отхлебнула ещё немного вина, забросила в рот кусочек сыра и пару виноградинок и, запрокинув голову и прикусив губу, принялась рассматривать потолок. Кажется, у неё начал зарождаться план — правда, весьма дерзкий, но при должной удаче вполне осуществимый. Вот только Булочку с её-то болтливостью в него посвящать нельзя было ни в коем случае.
— Как думаешь, — мечтательно спросила Мия, чуть взбив руками кудри, — я бы могла сойти за благородную девицу?
— Запросто! Переодеть, припудрить и причесать — и отбоя от благородных господ, набивающихся в женихи, не будет.
— Но только пока не узнают, насколько неблагороден мой зад.
Булочка, выпившая вина поболе и уже слегка захмелевшая, фыркнула, расхохоталась так, что грудь затряслась под пеньюаром, потом ущипнула Мию за бедро и, подойдя к большому туалетному столику под зеркалом, принялась доставать из его ящиков множество баночек, тюбиков, флакончиков и прочих принадлежностей из женского арсенала. Вооружившись всем этим, она обернулась к Мие, хитро прищурилась и заявила:
— Я сейчас из тебя такую благородную мамзель сделаю, что очередь за твоей рукой аж до Вонтшура протянется.
Булочка не обманула. Не про очередь из женихов, конечно. Но, колдуя над лицом и волосами Мии, втирая в них то один, то другой крем, подкручивая, припудривая, подрисовывая и растушевывая, она едва ли не чудо совершила, если не настоящее колдовство, после которого в зеркале уж точно отображалась какая-то другая девушка. Возможно, даже благородная. Пудра высветлила загорелую и слегка обветренную кожу, выровняла тон и скрыла все мелкие несовершенства, тёмная краска удлинила ресницы, а золотисто-бежевый оттенок в уголках век подчеркнул светло-карие глаза. Персиково-розовая помада на губах стала последним штрихом, из безродной уличной девки превратившей её в дебютантку на балу в Виллакорне, а с таким свежим цветом лица ей, может, и за четырнадцатилетнюю сойти удастся. Магия, да и только!
— Святые сиськи Ии, эт что, я, что ли?
— Ты-ты. Я тебе сейчас платье принесу, у нас одна девица есть, фигурой прям точно ты. У неё тех платьев — что бородавок у портовой шлюхи. Я модель подберу, чтобы это не видно было, — Булочка слегка понизила голос и чуть коснулась пальцами длинного шрама, тянувшегося наискосок по груди Мии от ключицы до соска.