— Комнату на одну ночь. — коротко звякнув, несколько серебряных монет раскатились по стойке.
Трактирщик приоткрыл один глаз, осоловелым взглядом окинул Мию, потянулся было к серебру, но его отёкшая рука бессильно упала вниз.
— Есть желаете? — еле-еле выговорил он, на что Мия только отрицательно мотнула головой.
— Ну тогда девочек. — словно из последних сил подслеповатый трактирщик махнул рукой в сторону стола, за которым сидели три трактирные шлюхи. Девочки эти, одним своим видом могущие на всю жизнь отбить желание ложиться в постель с кем угодно, заулыбались и призывно замахали ей руками, но почти сразу, в отличии от трактирщика, поняли, что перед ними не безусый юнец, а простая девка, потеряли к Мие всякий интерес и вернулись к игре в гонт да питию какой-то мерзкой жижи, лишь отдалённо смахивавшей на пиво.
Ключей от номеров, как видно, здесь не полагалось, да и постояльцев видно не было, так что Мия, пробурчав слова благодарности, поднялась по угрожавшей проломиться под ногами лестнице и наугад открыла одну из дверей. Как она и предполагала, снаружи двери не запирались, а вот изнутри на них были навешаны широкие щеколды. Заперевшись и покрепче закрыв ставни, Мия сбросила плащ с сапогами и ничком упала на набитый соломой и клопами матрац, после чего почти сразу же заснула.
По утру она покинула трактир с первыми лучами солнца, дабы не столкнуться с трактирщиком или другими постояльцами, в чьих добродетелях Мия совсем не была уверена. После целого дня в седле бёдра одеревенели, а от сна на жёсткой, неудобной кровати тянуло спину, так что, забираясь в седло и направляя бурого прочь от постоялого двора, Мия без устали поминала недобрыми словами и мастера, и господина Сибелиуса, и его единорога, и всех его копытных родичей. Мысль затаиться где-нибудь на несколько дней, а потом вернуться к Вагану и доложить, что слухи врут и никакого единорога в зверинце нет и в помине, с каждым шагом коня, болезненно отдававшемся в пояснице, казалась всё более привлекательной. Она начала даже мысленно прикидывать, во сколько ей обойдутся три-четыре ночёвки в том захудалом трактире, когда приметила впереди любопытную компанию.
На обочине, немного съехав в придорожные кусты, стояла телега, крытая натянутым на высоких дугах полотном. Запряжённый в неё рыжий конь лениво щипал траву, рядом с ним, отмахиваясь от мух хвостом с пушистой кисточкой на конце, пасся ослик. Тощий мальчишка лет десяти, не старше, как видно, изнывавший от скуки, бил по дороге сорванной веткой, поднимая пыль, а перед телегой склонились двое его спутников. Один, пожилой мужчина с седыми короткими волосами, орудовал над осью телеги, а другой, молодой и по пояс обнажённый, держал в руках, как видно, весьма тяжёлое колесо. Мия даже засмотрелась на то, как под бронзовой от загара кожей бугрились на его спине и плечах рельефные мышцы, а на спине сверкали под солнечными лучами бисеринки пота.
— Нужна помощь? — поравнявшись с телегой, она остановила коня.
Конечно, чинить телеги Мия не умела, но и не предложить не могла. Чем-то ей эта компания приглянулась. Она прекрасно знала, какие угрозы могут в себе таить встречи с незнакомцами на дороге, но эта троица не внушала никаких опасений, а своему чутью Мия привыкла доверять.
— Спасибо, дочка, — обернувшись, старик стёр рукавом рубахи пот с изъеденного морщинами лба и улыбнулся ей широкой и приветливой улыбкой, — мы как-нибудь сами. Давай-ка, Вик, насаживай.
Вик напрягся, приподнял колесо и надел его на тележную ось, после чего поднялся и тоже глянул на Мию. Глаза у него оказались ярко-голубыми и лучистыми, словно два осколка полуденного неба. Посмотрев на его заросшее густой щетиной, взмокшее от натуги лицо, Мия достала из седельной сумки бурдюк с водой и протянула ему, парень принял его с поклоном, словно бы Мия была какой-то благородной госпожой, но потом широко улыбнулся, демонстрируя ряд на удивление белых ровных зубов, и подмигнул.
— Куда направляетесь? — спросила его Мия.
— На ярмарку в Вонтшур, — напившись воды, парень вернул бурдюк и жестом указал себе на голову, Мия выплеснула остатки воды ему на волосы и плечи, любуясь тем, как намокшие рыжевато-каштановые пряди облепили его шею и капли воды стекали по мускулистому торсу, — мы вроде как эти, бродячие артисты, или как там говаривают.