Тем временем мэтр, приложив к горлу хитроумное магическое устройство, усиливавшее голос, также поприветствовал присутствующих, не преминув поздравить всех с праздником Торжествования Длани над врагами её, ибо слыл он истово верующим и дланебоязненным человеком, поборником нравственности и щедрым благотворителем.
— Вот жил бы в Портамере кто ещё из чародеев, — задумчиво сказала Мия, поправляя совсем растянувшийся корсаж, шнур которого не так давно порвал клятый картиец, — может, и с водой бы проблем не было. Может, нашему мэтру сил не хватает аль ещё чего…
— У достопочтенного мэтра просто много других, гораздо более важных дел! А другие чародеи боятся его мощи, вот и держатся от города подальше! — возмущённо перебила её Ида.
— А теперь достопочтенный мэтр представит вам, — снова зазвучал голос глашатая, — его новейшее изобретение, которое перевернёт мир и ознаменует собой новую эру магического развития нашего славного Тарско-Картийского королевства! Любезные господа и госпожи, дорогие гости! Вашему вниманию представляется…
Тут на площадку несколько служителей выкатили легкую прогулочную коляску, правда, без козел или любого другого сидения для кучера, да и без оглоблей. Издали даже не совсем понятно было, с какой стороны в такую повозку впрягать лошадей.
— …самоходный экипаж, приводимый в движение волшебным движителем! Благодаря этому чуду чародейской техники дорога от Портамера до Виллакорна займёт вместо десяти всего каких-то два или три дня!
Над трибунами разнеслись удивлённые выкрики, благородные господа повскакивали со своих мест, силясь получше разглядеть чудесную повозку. Среди простого люда новость эта никаких восторгов не вызвала — ясное дело, что это только для благородных. Некоторые, потеряв всякий интерес, развернулись и пошли обратно к ярмарочным рядам или же в сторону города. Когда выкрики стихли и благородная публика вернулась на свои места, мэтр обвёл взглядом присутствующих, подошёл к повозке, открыл еле заметный ящичек там, где у обычного экипажа были бы запятки для слуг, совершил над ними несколько пассов и… повозка и впрямь тронулась!
Вот оно, самое что ни на есть колдовство! Повозка ехала, пусть медленно и степенно, но без всякого приложения сил извне, влекомая одной лишь магией. Благородные господа снова поднялись со своих мест, горожане ринулись ближе к площадке, сдерживаемые лишь натянутыми верёвками да несколькими городскими стражниками, пытавшимися не дать им прорваться через ограждения. Даже Мия, всегда с сомнением относившаяся ко всяким чародейским штучкам, от удивления выронила из рук недоеденную булочку с корицей да так и замерла с открытым ртом, глядя на по собственной воле катившуюся повозку.
Под крики, гомон и улюлюканье толпы повозка доехала до центральной трибуны, на которой сидели самые именитые господа, члены городского совета, в том числе, конечно, и градоначальник благородный господин Викантий, и благородный господин Абрахам с супругой и дочерями, и многие другие. Движение повозки замедлилось, колёса её крутанулись в сторону для того, чтобы она могла повернуть и проехать вдоль трибуны. И именно в этот момент что-то пошло не так. Раздался странный звук, похожий не то на свист, не то на бульканье кипящей воды, такой громкий, что даже на стене он явственно слышался, а уж на трибунах — и подавно. Зрители принялись затыкать уши и зажмуриваться, и вдруг повернувшая уже повозка прибавила в скорости, словно бы её как заартачившуюся лошадь хлестнули кнутом, и помчалась в сторону боковой трибуны. Благородным господам на той трибуне потребовалась всего-то пара секунд, чтобы сообразить, что она вряд ли планирует останавливаться.
— Святые сиськи Ии… — прошептала Мия, прижимая ладонь ко рту.
В мгновение ока паника захлестнула и знатных зрителей, и толпу зевак. Люди вопили, кидались в стороны, толкались и падали под ноги друг друга. Повозка, ни на секунду не сбавив скорость, врезалась в трибуну, и её сразу же объяло жаркое пламя, вырывавшееся из того ящичка, над которым ранее мэтр Агиллан проводил свои магические действа. Спасаясь от огня, благородные господа прыгали с трибуны едва ли не на головы горожан, пышное платье какой-то госпожи вспыхнуло, и его принялись тушить, пытаясь сбить пламя плащами.
— Зато крысятам сегодня раздолье, — кивнула Ида в сторону растекавшейся от пожара толпы, в которой, подобно стайке мальков на мелководье, резвился с десяток портовых мальчишек и девчонок, срезавших кошели и умыкавших драгоценности у растерянных горожан.