— Скучаешь, красоточка? — какой-то юнец с крысиным лицом и зализанными в жидкий хвостик волосами подошёл к столику Мии, опёрся об него и широко улыбнулся, демонстрируя выпирающие жёлтые зубы, — и не страшно одной тут сидеть?
Мия смерила его хмурым взглядом, подцепила лежавший на столе кинжал и крутанула его за рукоять, уперев остриём в столешницу. Юнец, как видно, намёка не понял, схватил с тарелки несколько орешков, закинул их себе в рот и продолжил:
— Ну, не ломайся, тебе понравится! Я тебя как никто развлеку, ты за мной потом бегать будешь, когда ножки свести сможешь!
— А давай! Как раз потренироваться хочу, как быстро отсечь мужику его вонючий отросток. — выплюнула Мия и для того, чтобы слова звучали более весомо, чиркнула по столешнице кинжалом.
Юнец кашлянул и сразу отпрянул от столика, после чего харкнул себе под ноги и направился вглубь трактира. Напоследок он крикнул Мие что-то весьма оскорбительное, но она пропустила его слова мимо ушей, борясь с желанием запустить ему кинжалом в спину. Хотя, конечно, в этот момент ей представлялся совсем другой мужчина.
Первые пару дней она просто выла, металась по своей мансарде раненой волчицей, раскидывала вещи, в бессильной злобе молотила кулаками по стенам и едва ли не по полу каталась. Обеспокоенная Лаки пыталась выведать, что же произошло, хотя, конечно, вид Мии, уделанной кровью и ошмётками плоти от макушки до пят, произвёл на неё впечатление, и она не слишком любопытствовала. Мия ей не рассказала. Просто не смогла. Давно она не чувствовала себя настолько униженной и опустошённой. Использованной. И давно не испытывала такой сильной ненависти. Может, даже никогда.
Мия крутанула кинжал на ладони и с силой всадила его в древесину столешницы, представляя на её месте кривую чародейскую морду. С того самого дня она только и делала, что изобретала новые и новые способы жестокой расправы над чародеем, которые, правда, почти все так или иначе крутились вокруг оскопления. Не то, чтобы ей становилось легче, — Мия прекрасно понимала, что всему этому суждено остаться лишь в её весьма изобретательном воображении. Как бы ни хотела она отомстить, ни секундой Мия не сомневалась, что, попытайся она ещё раз сунуться в окаянный замок, чародей одним движением свернёт ей шею, и для того никакая магия ему не потребуется. Только и оставалось ей, что представлять, как хорошо бы было выколоть его глаза и выдавить их из глазниц, отрезать поганый чародейский член и засунуть ему же в горло. Её и саму иногда передёргивало от собственной кровожадности и тех мучений, которые её оскорблённое сознание уготовило чародею.
— Далльские камни не продаются!
Мия стрельнула глазами в сторону двух мужчин, сидевших наискосок от неё, и сощурилась. Один из них, в строгом чёрном костюме и с высоким цилиндром на голове, раздражённо тряс руками, словно пытался отмахнуться от назойливой мухи или же настойчивых притязаний сидящего напротив мужчины, в котором Мия безошибочно опознала ювелира, державшего лавку на Парчовой улице. Беседу они вели на серенгарском и оттого не слишком беспокоились о том, что их разговор станет достоянием чьих-то ушей. Зря, конечно.
— Премного уважаемый таар идаси ваан Тоор, я прекрасно понимаю ваши опасения, но я готов компенсировать все возможные неудобства! Назовите любую цену, я…
— Нет, это не обсуждается! — резко перебил серенгарец.
— Ну поймите же, какие потрясающие перспективы это откроет для моего скромного дела, — продолжил свои увещевания ювелир, — если я смогу удивить благородного господина Абрахама и его юную дочь и они выберут меня для создания её свадебного гарнитура… Возможно, я смогу стать личным ювелиром их благородного семейства, а уж после свадьбы прекрасной Аврелии и нашего премного уважаемого господина градоначальника…
— Исключено!
— Таар идаси, ну вы же понимаете, — ювелир доверительно понизил голос, и Мие пришлось напрячь все свои способности, чтобы расслышать его слова, — что это укрепит моё положение и привлечёт новых клиентов, а значит, что и наше с вами небольшое… дело пойдёт в рост.