Потребовалось не больше пары минут, чтобы доверху наполнить перекинутую через плечо сумку. С деревянного письменного стола, ножки которого украшала причудливая резьба, а столешницу обтягивало тёмное сукно, Мия смахнула инкрустированную лиловыми камнями серебряную табакерку, пару перстней с гербом королевской таможни, несколько закрытых шкатулок, в которых что-то мелодично позвякивало, и изящную позолоченную статуэтку. Покопавшись в ящиках стола, она вытащила кипу писем, перевязанных тонкой бечёвкой, и решила, что их тоже возьмёт, — а вдруг там какая ценная информация, которая пойдёт на пользу Гильдии, ну, или которую можно выгодно продать? Напоследок, во внезапном дерзком порыве густо полив чернилами стол господина главного таможенника, она выбралась из особняка тем же путем, что и пришла, затем вернулась на крышу соседнего дома и растянулась на черепице, приводя в порядок сбившееся дыхание. Она сделала всё быстро, чётко и профессионально — ну, кроме выходки с чернилами, но почему бы не позволить себе маленькую шалость?
Высоко над головой, на угольно-чёрном безоблачном небе, сияли звезды, переливаясь сотнями маленьких искорок. Мия не особо разбиралась в них, и из всех созвездий узнавала только Кошку и Посланника, поясом которому служили четыре яркие звезды, выстроившиеся в один ряд. Одна из этих звёзд вдруг замерцала, словно подмигивая ей, и Мия удовлетворенно рассмеялась. Она поводила ладонями по шершавой черепице, словно пытаясь нащупать на ней каждую трещинку и щербинку, потом стянула шарф с колпаком, взбила пальцами кудри и обняла себя за плечи. Лёгкий ночной ветерок, пахнувший только что распустившимися цветами и морской солью, чуть шевелил волосы и ласково, едва ощутимо гладил щёки.
Её вдруг охватила странная уверенность в том, что обязательно всё будет хорошо. Её не поймают стражники, не подвергнут пыткам и не казнят на площади под улюлюканье толпы. Она не сломает шею, сорвавшись с крыши, её не настигнет арбалетный болт или свинцовая пуля из чарострела, никакой злодеятель не подсыплет яд в её пиво и не выдаст королевским дознавателям. Когда-нибудь она раздобудет достаточно золота для выкупа из Гильдии, а потом заведёт себе маленький домик у реки под цветущими яблонями, лепестки с которых каждую весну будут засыпать двор бело-розовым снегом. Наслаждаясь мечтами о прекрасном, но пока не особо осуществимом будущем и этой тягучей ночной негой, можно было бы пролежать на этой крыше до самого утра, но пришлось напомнить себе, что её пребывание в кабинете господина начальника таможни в любой момент могло быть раскрыто, и лучше бы в этот момент ей быть подальше от особняка. С сожалением вернув на место шарф и колпак и бросив последний взгляд на продолжавшую подмигивать ей звезду, Мия осторожно поднялась, поправила сумку на плече и направилась к улице Аптекарей. В конце концов, ей и правда было чему радоваться! Охота оказалась вполне удачной, а завтра ей ещё и серебра за мибийца отсыпят!
Утром, по дороге к штаб-квартире Гильдии, Мия попробовала составить приблизительную картину того, что же ночью происходило в порту, но у неё это не получилось. Говорили разное. Сначала она услышала, как двое жевавших табак перед лавкой аптекаря подмастерий обсуждали, что случилось с гвардейскими лошадьми.
— Им бешенки в фураж подмешали, точно говорю! Ты б видал их глаза, прям из орбиты вылазили! И пена, пена алая изо рта текла!
— Кабы то не лошадиная чума была, упаси нас Длань.
— То не чума, то предатели аль изменники, оренские шпионы, а, мож, и калантийские мятежники недорезанные, чтоб их, — подмастерье сплюнул на мостовую прямо перед Мией, так, что она едва успела увернуться, и вернулся в лавку.
У колодца под водонапорной башней, как и каждое утро, собрались бабы с ведрами на длинных шестах и небольшими бочками на тележках. Мия прошла бы мимо, не обращая внимания на их гомон, если бы её слух не уцепился за слово «дракон».
— Да наврал он тебе, Нэлла, какой такой дракон?
— Явился под утро, весь в грязи да копоти, сам трясется, что твой заяц, — тучная женщина с рыжими волосами, перевязанными цветным платком, говорила быстро, тряся руками и то и дело вытирая лоб тыльной стороной ладони. — Все твердил про дракона, что тот прям из-под земли вырвался, палатки таможные пожёг и парою лошадей закусил впридачу. Лошади-то от того дракона обезумели, кидалися во все стороны, муж-то едва под копыта одной не угодил.
— Да со стропальщиками он пил, Нэлла. Перебрал огненной воды, а с перепою-то чего не увидишь! — ответила ей другая женщина, черпая воду небольшим ведром и переливая её в бочку.
— А мож и бабу каку́ завёл! — вставила еще одна.
— А ну, заткнись! — закричала рыжеволосая и со всей силы огрела ту по спине пустым ведром. — Нету никакой бабы, я мужу верю, он за ночь на полбашки поседел. Говорю вам, дуры, дракон на порт напал!
На подходе к площади перед церковью святой Алексии Мия приметила оборванного старика с деревянной ногой и миской для подаяний в руке, сидевшего в окружении кучки уличных мальчишек и о чём-то с упоением им рассказывавшего. Подойдя ближе и остановившись, чтобы затянуть внезапно ослабевшую шнуровку на платье, она прислушалась к его речам и узнала, что, оказывается, ночью на порт напал кракен. Старик, мол, и раньше видал такую тварь, когда ходил под парусом на торговом судне, но была она вполовину меньше, да и над водой показалась всего на секунду. Этот же в высоту бы и до купола церкви святой Алексии достал, а его покрытые присосками и истекающие слизью щупальца, которыми он в щепки разнес несколько причалов, были толщиной в пару лошадиных крупов. Мальчишки внимали старику разинув рты, некоторые прохожие тоже задерживались послушать удивительные истории про морских тварей, а кое-кто даже подбрасывал рассказчику медяк-другой.
На площади перед церковью оказалось на удивление многолюдно. Прихожане толпились даже на высоких каменных ступенях, из-за распахнутых дубовых дверей слышались молитвы и песнопения, а несколько небесных братьев расхаживали в толпе с глиняными чашами в руках и окропляли лбы молившихся горожан благоухающим маслом. Мия остановилась и для вида осенила себя раскрытой ладонью, прислушиваясь к разговору двух стоявших неподалеку хлыщеватых юношей.
— Ты глянь, прям перепись дланебоязненных жителей Портамера, — с лёгким презрением в голосе сказал один из них, в клетчатой университетской шапочке и коротком, подбитом алым бархатом плаще.
— Самые дланебоязненные портки у колодцев отстирывают, — хохотнул второй юнец в лихо заломленной на бок шляпе и расшитом цветочным узором камзоле. — Чай, не каждый день сам владыка подземного мира Хаммаран почитает своим присутствием.
— Полно тебе, Гивард, тем, кто в каждом пожаре видит лапу Хаммарана, пить надо меньше.
— Видели-видели, и лапы, и рога, и хвост раздвоенный, и озеро лавы вокруг главного таможенного поста. То-то он сгорел, будто стог сена, да и другие палатки погорели.
— Кто бы то ни сделал, этих разбойников, которых по недосмотру кличут королевской таможней, не жалко, а вот, ежели у кого из купцов товары сгорели…
— Поговаривают, что Гильдия Воров в двойном размере компенсирует ущерб всем купцам, пострадавшим этой ночью. Ну, как всем, — юноша опять рассмеялся, прикрывая рот кружевной манжетой, торчащим из-под рукава камзола, — всем, кто платит гильдийскую пошлину.