— Знаем мы, — недобро скривившись, пробурчал рыжебородый, — чёй ты так этого колдуна паршивого защищаешь, дочку в колдунье логово отправить хошь, тьфу, срам какой…
— За языком последи! — крикнул красномордый и погрозил кулаком, а потом вновь обернулся к Мие и, словно бы оправдываясь, начал говорить: — На прошлую луну я старшенькую за Лекса из Заречья просватал, дай Длань, на следующую весну и свадьбу справим. Он парень хороший, да и мамка его с нашей деревни. Так вот он в страже чародея служит, да не жалуется, и мэтр платит хорошо, поболе даже, чем Лабелий платил. Да и что у него той стражи — Лекс да ещё пяток пареньков с округи. Работёнка, чай, непыльная — кто ж к колдуну в замок-то полезет? Лекс сказывает, что они даж в караул не ходют, — сидят в сторожевой, в карты режутся да ворота иногда открывают, коль приехал кто. Так после свадьбы-то Далла моя в замок переберётся, авось на кухню её возьмут иль ещё куда.
— Возьмут-возьмут, не сумлевайся! — гаденько ухмыльнулся беззубый.
Тут перепалка стала совсем уж скверной, и в воздухе запахло скорой дракой. Защищая честь дочери, красномордый принялся сыпать ругательствами и даже спрыгнул с телеги, как видно, намереваясь начистить лица своим товарищам. Мия испугалась было, что и вилы в ход пойдут, но внезапно мужики отвлеклись на сцепившихся рогами коз, и красномордый побежал их разнимать. Рыжебородый и беззубый глянули ему вслед и что-то проворчали, беззубый по привычке сплюнул.
— Так что ж вы, добры люди, вилы-то на вашего колдуна не наточите? — спросила Мия, кивая на зажатое в руках рыжебородого орудие.
— Зачем же руки марать? Он нам, чай, не шибко и мешает. Да мы его ни разу и не видели.
— А вы на его землях живёте?
— Не-е-е, мы королевские люди! — рыжебородый сказал это с такой гордостью в голосе, будто не просто ренту в королевскую казну платит, а лично в руки короля, — раньше-то земли благородного господина Лабелия были, да тока как у него с деньгами туго стало, так он оставшееся и распродал, вот тока замок и оставил. Так и колдунам земли без надобности, они золото во-о-от в таких, — тут он широко раскинул руки, — чанах варят. Да и говорят, что им, как и простым, тож запретили землями владеть.
— Так то неблагородным! — вставил беззубый. — А этот же…
— А пёс его знает, благородный он аль нет! — перебил его рыжий. — Мы бумаг-то у чародея не спрашивали, да нам и без надобности!
Мужики вновь принялись забрасывать траву в телегу, разнявший коз красномордый поднял с земли косу и начал косить. Мия попрощалась с ними, махнула напоследок рукой и направила гнедую туда, куда показали мужики. Правда, когда телега наконец скрылась из виду, она повернула лошадь на дорогу, которая вела к замку, и вскоре, проехав ещё несколькими полями и поднявшись на невысокий холм, наконец увидела место своего назначения.
— Святые сиськи Ии, ну и громадина!
Отделённый от неё широким полем, заросшим подвядшей от жары травой и окружённый позади лесом, замок раскинулся перед Мией во всём своем величии. Ну, или в том, что от него осталось. Эту мрачную громадину из тёмного камня возвели здесь точно до Единения Небесного, да, пожалуй, и до Чумного столетия, и она явно многое повидала на своём веку. Даже издали бросались в глаза обвалившиеся крыши некоторых башен, разрушенные переходы между ними и зиявшие чернотой провалы окон и бойниц. От одного этого вида по спине пробежали мурашки, а потом тело содрогнулось так сильно, что Мия едва не потеряла равновесие в седле. Гнедая под ней всхрапнула, замотала головой и переступила с ноги на ногу. Чтобы успокоиться, Мия достала из сумки бурдюк воды и отхлебнула немного, правда, не сильно это помогло. Глубоко выдохнув, она направила лошадь с дороги так, чтобы объехать замок по широкому кругу, почти по самой кромке леса.
Глава VI. В логове колдуна. Часть II
Вблизи замок пугал ещё больше. Он подавлял. К нему было страшно поворачиваться спиной, но и смотреть на него тоже не хотелось. Казалось, что от него веет холодом, так что, несмотря на жаркий день, Мия постоянно ёжилась. Обнесённый высокой зубчатой стеной и глубоким рвом замок в полной мере олицетворял собой понятие «неприступная крепость». По крайней мере, когда-то. Ров, питаемый протекавшей рядом рекой, в середине лета сильно обмелевшей, пересох. Зубцы на вершине крепостной стены кое-где обвалились, а в одном месте и сама стена частично обрушилась, завалив каменными обломками ров. В широких трещинах прорастал плющ и даже какие-то чахлые кустики, с северной стороны стена сплошь заросла седыми лишайниками. Над ней тут и там кружили вороны, как видно, свившие там гнёзда.
Гнедая шла медленно, аккуратно переставляя ноги в подлеске. Мия направляла её как можно ближе к деревьям, так, чтобы спрятаться в их тени, слиться с зарослями, и неотрывно рассматривала стену и возвышавшиеся над ней башни замка. Чем дальше они шли, тем больше в ней крепла уверенность, что тот красномордый мужик не соврал. Ни разу Мия не заметила на стене караульных, ничья тень не промелькнула в узких бойницах, и даже в башне над высокими воротами, закрытыми подъёмным мостом, казалось, никого не было. Вокруг замка висела гнетущая тишина, прерываемая лишь треском поломанных сучьев под копытами, журчанием речки да редким карканьем воронья. На протяжении всего пути Мия то и дело бросала взгляд на зажатую в руке агилланову бусину — но цвет её никак не менялся, что беспокоило всё сильнее, — неужели старик обманул и она не работает?
В том месте, где река скрывалась за ивняком, Мия остановила гнедую, обильно напоила её речной водой, да и сама освежилась, смыла дорожную пыль, после чего увела лошадь поглубже в лес, чтобы там привязать к одному из крепких деревьев. Оставив лошадь, Мия достала из сумок пару солёных рыбин, краюху зачерствевшего хлеба и бурдюк с водой, и устроила себе наблюдательный пункт на самой опушке леса, в небольшом, поросшем кустарником сухом овраге. Даже самый зоркий стражник вряд ли смог разглядеть её там, а вот Мие обзор открывался прекрасный.
Солнце уже перевалило через зенит и начало степенно клониться к закату, а Мия ни одного стражника на стене так и не увидела. Она даже осмелела настолько, что, чтобы укрыться от палящего солнца, вылезла из канавы и переместилась под тень одной из ив, где её вполне могли заметить, — если бы только было кому! Но компанию ей составляли лишь вороны, пара каких-то мелких серых пичуг, гнездившихся в иве да выскочившая из леса любопытная белка. Если бы не знать наверняка, что в этом замке засел клятый чародей, то можно было подумать, что обитатели покинули его много лет назад.
Как бы ни хотелось Мие никуда не идти и остаться под этой ивой, смысла и дальше оттягивать неминуемое не было, да и муравьи из расположившегося невдалеке муравейника делали её пребывание всё менее приятным. Рано или поздно ей всё равно придётся лезть за стену, и уж лучше это сделать, пока не село солнце — от одной мысли о погружённом в ночную тьму замке сердце пережимало тревогой. Вдруг мужики правы и там мертвецы бродят? Так что Мия убрала кудри под колпак, повесила на пояс «когти» и верёвку с «кошачьей лапой», перекинула через плечо сумку, в которой думала вынести артефакт, и в неё положила огнёвку. Все остальные вещи оставила в седельных сумках, кроме кобуры с чарострелом и подсумка с зарядами — их она прикопала в овраге. На всякий случай. Напоследок Мия потрепала гнедую по холке и направилась к рву, стараясь не думать о том, что случится с лошадью, если она не выберется из замка живьём.
На краю рва, в том месте, где упавшие каменные плиты его почти полностью завалили, она замерла и некоторое время так и сидела, не в силах совершить ни единого движения. Слишком рискованно — для любого наблюдателя здесь она была как на ладони, но сделать с собой Мия ничего не могла — её словно парализовало понимание того, что обратного пути нет. Ни секундой она не сомневалась, что там, за стеной, её могут поджидать и легионы мертвецов, и кровавый алтарь, да и вход в сам Подземный мир. И дай Демития ей сил миновать все смертельные ловушки и не попасть в лапы мерзкого Хаммаранова отродья. Но если она справится, если стянет артефакт, будь он сто раз проклят, если у неё получится… Мысли о свободе, о маленьком домике на берегу реки, о яблонях в саду, о весенней траве, усыпанной бело-розовыми лепестками наполнили сердце теплом и успокоили дыхание, Мия вытерла взмокшие ладони об штаны, вытащила кинжал из сапога, другой рукой схватила ручку «лапы» и ринулась вперед.