Чародей ей не ответил, высыпал в чашу содержимое ещё одного мешочка, а потом принялся перекатывать её по столу, как видно, перемешивая содержимое. Мия вытянула шею и заглянула внутрь. Жидкость на дне потемнела, став почти неотличимой по цвету от чёрного камня. И в ней ничто не отражалось, и ничего не было видно.
— Это что, и есть зеркало? — с сомнением в голосе спросила она.
— Это — раствор для амальгамы. Твоё зеркало будет готово не раньше, чем через одну луну.
Внутри что-то оборвалось. Мия почувствовала, как на несколько мгновений замерло сердце, а потом рвануло галопом. — К-к-как через л-л-луну?
— А вот так. Это очень трудоёмкая магия, и мне придётся не один день на неё потратить. Так что отдавай мне антидот, — тут он не глядя протянул к Мие руку и раскрыл ладонь, — и можешь быть свободна. Потом вернёшься.
Ответить не получалось. Язык словно распух и заткнул горло. Мия выпученными глазами смотрела то на чародея, то на его руку, то на стоявшую перед ним чашу, в которой содержалось то, что должно было стать её зеркалом. И, как видно, никогда им не станет. Потому что никакого противоядия на самом деле и не было. Чародей, как видно, почувствовал её пристальный взгляд, оторвался от чаши и посмотрел прямо на Мию. В свете блуждавших по стенам лиловых и голубых огней его лицо казалось мёртвенно-бледным.
— Ты, может, так и не поняла, но я против тебя ничего не имею. Я даже благодарен, что ты помогла покончить с этим бородатым выродком. Могла бы и без балагана с ядом обойтись, стоило только…
— Да вы в прошлый раз прекрасно выразили вашу благодарность! И не один раз! — не особо вслушиваясь в его слова, выкрикнула Мия и сплюнула себе под ноги.
— Была бы половчее — не попалась бы, — пожав плечами, ответил чародей. — Или что, мне нужно было достать тебя из ловушки, так кстати спасшей тебя от неминуемой смерти, с поклоном вручить мой… слегка усовершенствованный резонатор и отпустить с миром? И твоя птичья головушка ничего бы не заподозрила? Так что закрой клювик и отдай противоядие.
Чародей слегка поморщился, вышел из-за стола и шагнул к Мие, она попятилась к стене. Отследив её взгляд, направленный к бойнице наверху, он криво ухмыльнулся, а глаза его хищно сузились.
— Думаешь, я не догадался, что ты замыслила? — негромко и медленно спросил он. — Улететь отсюда хочешь, ласточка? Не получится. Эта комната запечатана магией, и никто отсюда не выйдет и не войдёт, пока я не сниму заклятье. Понимаешь? Сколько там мне осталось? Меньше чем через час ты останешься здесь наедине с моим остывающим трупом. Можешь делать с ним всё, что хочешь, мне будет уже всё равно. Можешь даже под конец жизни заделаться каннибалкой. Хочешь, нравится тебе такая идея? Если нет, то отдавай и иди куда глаза глядят. Через луну вернёшься за зеркалом, и…
Тут чародей прервался, лицо его скривилось словно от приступа боли, а рука потянулась к животу. Мия сделала ещё пару шагов в сторону и посмотрела на текущие по стене реки света. Значит, вот как выглядела его ловушка в этот раз. Она должна была бы испугаться, но вместо этого её захлестнула волна небывалого ликования. Сейчас кое-кто очень сильно удивится. А если догадка не верна… Что ж, тогда она в любом случае не уйдёт отсюда живой. Так что нужно было рисковать.
— Не стоило вам меня насиловать, мэтр, — растягивая слова, произнесла Мия, вытолкнула шарик из-за щеки, сжала его передними зубами, растянув губы так сильно, чтобы чародею хорошо было видно. А потом со всех сил сжала челюсти и раскусила его.
— Ах ты… — чародей попытался броситься к ней, но в этот момент его скрутило сильнейшей судорогой, и он со стоном осел на пол.
Мия выхватила из-за голенища кинжал, метнулась к стене, прижала к ней ладонь, и тут же холодное сияние магии в один миг померкло. Она издала победный клич, всадила кинжал в одну из трещин, подтянулась, и стала подниматься к бойнице. Позади слышалась ругань, перемежавшаяся стонами боли. Никогда в жизни Мия не слышала более приятных звуков. Добравшись до окна, за которым уже наступили сумерки, Мия села на узкий подоконник и свесила вниз ноги, потом обернулась и крикнула:
— Эй, мэтр! Вам понравился мой сюрприз?
В ответ ей прозвучали слова столь нелестные, какие и в порту себе немногие позволяют. Она рассмеялась и продолжила:
— Видите ли, ваш «выродок бородатый» под конец жизни поделился со мной не только содержимым своего черепа, но и весьма любопытной вещицей! — она вытащила амулет из-под рубашки и покрутила его в руках. Правда, Мия не была уверена, что чародей его видел, кажется, в данный момент его интересовали совсем другие вещи.
— Стоило сдать… твой тощий зад… королевскому правосудию… — с трудом проговорил он, корчась от, как видно, с трудом переносимой боли.
Мия расхохоталась и хотела уже начать спуск вниз, но напоследок крикнула:
— Вы попробуйте до отхожего места добраться, может, успеете ещё. А так вам бесплатный совет — пейте побольше воды, а не то ваша никчёмная жизнь покинет вас вместе с вашим чародейским дерьмом!
Ответа дожидаться она не стала, размотала закреплённую на поясе лапу и стала спускаться по наружной стене башни. Мия не могла удержаться от злорадного смеха — пожалуй, месть и впрямь удалась. Убивать чародея в любом случае было бы слишком — ещё, не дай боги, кто прознает, и ей тогда несдобровать будет, Гильдия такого не простит. Ничего страшного с ним не случится, Лаки её в том уверила, да и мужчиной он был крепким, ей-то в этом на собственной шкуре удалось убедиться. А вот несколько дней, проведённых у отхожего места, пожалуй, хорошо ударят по его гордости, а может, и на всю жизнь отобьют желание свои поганые руки и прочие части тела совать куда не просят.
Особо сильно, до сладкого томления в груди, Мию веселило то, что чародей, что-то позволявший себе говорить о её штанах, в этот вечер вряд ли сможет не запачкать свои. Да и его шитая золотом мантия, скорее всего, будет основательно попорчена.
А зеркало… Нет, сейчас Мия не хотела об этом думать.
Глава XI. Старые раны и свежие шрамы. Часть I
— А что подадут на завтрашнем вечере?
— Это секрет. Но папенька пригласил лучших поваров, в том числе двоих — из Лорана.
— Ох, не знаю, Бэкки, как по мне, лоранская кухня слишком остра. Я предпочитаю что-то более… нежное.
Бэкки, светловолосая девушка лет семнадцати, ничего не ответила, только повела плечами и поправила воротник пальто, наброшенного поверх светло-зелёного платья. Её спутница, на вид ничуть не старше, слегка потянула кожаный ремешок поводка. Маленькая собачка с длинной белой шерстью, до этого увлечённо разрывавшая покрытую палой листвой землю, недовольно тявкнула, но отвлеклась от своих поисков и последовала за хозяйкой. Вторая собачка, с короткой каштановой шёрсткой и очень тонкими, постоянно дрожащими лапками, подхватила с земли обломанную ветку и принялась скакать вокруг девушек.
— Надеюсь, ты найдёшь что-то, что будет тебе по вкусу, дорогая Кэсси, — девушка подхватила ветку и отбросила от себя, тонконогая собачка с весёлым визгом побежала за ней.
— Ох, вряд ли. Я, знаешь ли, видела список приглашённых. Боюсь, что придётся весь вечер просидеть в обществе тетушки и малолетних кузин.
— Зато не скомпрометируешь себя, — Бэкки бросила быстрый взгляд на спутницу, а потом наклонилась погладить по голове свою собачку. — На последнем балу у господина Катрания ты танцевала с Абелианом четыре раза, а я что-то пока не получала писем о вашей помолвке.
— Посмотрим, сколько раз ты станцуешь с вашим столичным гостем, дорогая Бэктрисс.
Голос девушки буквально сочился ядом, это Мия ощутила и на отдалении. Чтобы не бросаться им в глаза, она шла позади на достаточном расстоянии, по соседней тропинке одного из парков Верхнего города, летом благоухающего розами, пионами и жасмином, а осенью и зимой — только гниющей листвой и сыростью. Мия поёжилась и потёрла плечи, пытаясь согреться. На девицах-то были тёплые пальто с меховыми воротниками, а на ней — одно служаночье платье, пусть и шерстяное. День выдался туманным и промозглым, и, впитав разлившуюся по воздуху влагу, ткань платья отсырела и потяжелела.
— Ну что ты, Кэсси. Ты же знаешь, я никогда не позволяю себе никаких вольностей, могущих бросить даже самую малую тень на мою репутацию. Господин советник короля Ровентий — почётный гость нашего дома, и папенька окажет ему лучший приём из всех возможных. А что до его сына… Не могу не признать, что юный Ромуальд весьма хорош собой. Высокий, статный, темноволосый…