Элен
В больнице все говорят по-итальянски, и лирическая музыка этого языка наполняет вечер блаженством. Я чувствую схватки, резкие и настойчивые, и радуюсь им, несмотря на боль, ведь это наша малышка объявляет о своем появлении на свет. Она хочет, чтобы мы стали семьей.
И лишь этот факт занимает мои мысли. Медики проводят необходимые процедуры, а для меня все как в тумане: медсестра вставляет мне в руку капельницу, анестезиолог делает эпидуральную анестезию, другая медсестра проверяет раскрытие шейки матки, подсчитывает время пауз между схватками.
Я начинаю обращать внимание на происходящее, когда в палате появляется доктор – добрая бабушка с волосами, собранными в пучок на затылке. Заметив перекошенное лицо Себастьена, она подходит сначала к нему.
– Все в порядке, папаша, molto buono, очень хорошо, – говорит она, успокаивающе похлопывая его по плечу. – Не волнуйтесь.
– Да, милый. – Я подзываю Себастьена к себе. Его рука дрожит. – Ты скоро станешь папой.
Я вижу, как он напуган: думает, что смерть прячется где-то в темном углу, выжидая удобного момента, чтобы схватить меня. Себастьен опускается на колени рядом с кроватью, закрывает глаза и склоняет голову, словно в молитве.
– Я люблю тебя, – почти неслышно говорит он, а потом повторяет это вновь и вновь, на всех языках, которые мы когда-либо знали.
T’amu.
Ich liebe dich.
Eu te amo.
Jag älskar dig.
Ti amo.
Σε αγαπώ.
我愛你
Je t’aime.
По моей щеке стекает слеза – я оплакиваю все его потери, всех Джульетт, с которыми ему пришлось расстаться, всех его любимых, кого он не мог отпустить.
Я сжимаю руку Себастьена.
– Я пронесла бы любовь к тебе через сотню жизней, через тысячу.
Он подавляет мучительный всхлип.
– Но я пока не ушла, – ласково продолжаю я. – И буду с тобой еще долго. Договорились?
– Да, – шепчет он.
– Да, – повторяю я, как бы скрепляя сделку.
И у меня начинается серия схваток, самых сильных за все время.
Себастьен
Я никогда не надеялся стать отцом, даже не думал, что это возможно. И вот наша маленькая девочка встречает яркий свет больничного зала радостным криком, широко раскинув руки, словно готова обнять всю вселенную, и с первого вздоха смотрит в будущее с оптимизмом. Медсестра уносит ее в другой конец помещения, чтобы вымыть и привести в порядок; я машинально следую за ними. Первый крик моей дочери – тропический шторм, который обволакивает меня теплой волной безусловной любви. Я хочу броситься к ней, прижать к себе, защитить от голода и холода, от чудовищ и проклятий, от боли, страха и вообще всего плохого.
У нее курносый носик, как у Элен, и крошечные розовые губки, а тоненькие волосики цвета ирисок похожи на сахарную вату. У нее по пять пальцев на руках и ногах, идеальный вес и идеальный рост. Она самый красивый ребенок на свете.
Медсестра передает мне мою маленькую девочку, и я прижимаю ее к груди.
– Здравствуй, ягодка моя, – шепчу я.
Малышка протяжно, счастливо агукает и блаженно растворяется в моих объятиях. Наконец она здесь.
– Можно мне тоже на нее посмотреть? – спрашивает Элен задорным, но усталым голосом, и я внезапно понимаю, что забыл о проклятии и, держа на руках нашего ребенка, на один чудесный миг избавился от всех страхов.
С Элен все хорошо, даже отлично. Когда я подношу к ней ребенка, ее щеки розовеют, она сияет от любви и гордости за крошечную жизнь, которую мы сотворили.
– Congratulazioni, – поздравляет меня докторша, похлопывая по плечу в манере итальянской бабушки: «Видишь? Я же говорила, что все будет хорошо».
– La ringrazio tanto, – отвечаю я, хотя ни в одном языке мира не найдется слов, чтобы выразить мою благодарность. Элен и наша дочь со мной. Живые и здоровые.
Врачи и медсестры, закончив необходимые процедуры, покидают нашу маленькую семью, чтобы мы могли побыть вместе.
Я стою у кровати и смотрю на двух самых главных женщин в моей долгой, непростой жизни, чувствуя такое спокойствие, что становится не по себе.
– Иди к нам, – говорит Элен, освобождая мне место.
Я забираюсь на кровать. Из-за тесноты мы прижимаемся друг к другу, а дочь уютно посапывает у нас на груди.
– Ангелочек наш, – говорю я, поглаживая пушистые волосики малышки. – Счастье наше.
– Мы сами счастье, – отвечает Элен.
Я вопросительно смотрю на нее.
– Последние десять месяцев были самыми счастливыми в моей жизни, – поясняет Элен. – Большинство людей никогда не знали такой любви, как наша. А мы испытываем ее вновь и вновь.