– Ты счастливчик, молодо выглядишь, – говорит Ричард, потягивая бренди. – Одному богу известно, как тебе удается столько работать и сохранять бодрость мужчины на две трети моложе тебя.
– Эликсир вечной жизни! – шучу я. – Разве я не говорил, что открыл его во время последней поездки в империю Цин? Именно за эликсир вечной жизни королева посвятила меня в рыцари.
Ричард улыбается.
– И ты молчал, эгоистичный мерзавец? Мне не помешала бы доза-другая твоего эликсира.
– О нет, дорогой друг, ты зашел слишком далеко, тебе не поможет.
– Тем лучше, полагаю, – смеется Ричард. – Я бы все равно не хотел жить вечно.
Я наливаю себе еще выпить.
– Правда? Даже ради того, чтобы открыть вид, который ранее считался мифом?
– Например, единорога?
– Почему бы и нет? Единорог, Ричард! Ты согласился бы жить вечно, если бы знал, что когда-нибудь войдешь в историю?
Ричард отпивает большой глоток из своего стакана и задумывается. Сделав еще два глотка, он качает головой.
– Нет, даже ради вечной славы. Представляешь, как сильно будут мучить меня мои суставы в пятьсот пятьдесят лет?
– Да уж, – смеюсь я.
– А вот в тебе, – замечает Ричард, поправляя плед на ногах, – еще не угас дух приключений. Ты действительно намерен оставить профессуру в Оксфорде ради скучной и праздной жизни в сельской местности?
– Неужели это так плохо?
– Ты преуспеваешь во многих вещах, Чарльз. Но безделье не входит в их число.
– Забавно, что ты об этом заговорил, – отвечаю я. – Вообще-то я подумываю о переезде за океан. В бывшие колонии.
– Согласен, увлекательно, – подается вперед Ричард. – Наблюдать, как укореняется молодая нация…
– Я предпочел бы реальную ботанику метафорической политике, – говорю я. – В частности, меня интересуют северо-восточные прибрежные леса.
– Прекрасно! Когда ты решил ехать? На следующий год?
– Вообще-то… я уже купил билет. Отплываю в следующем месяце.
Ричард чуть не роняет бокал. Допивает остатки коктейля и рассматривает свои распухшие костяшки.
– Что ж, Чарльз, желаю удачи. Я буду скучать по твоему обществу, однако, надеюсь, ты хоть в Америке найдешь наконец женщину, которая тебе по сердцу.
– Сомневаюсь, мой друг.
– Держу пари на единорога, что ты ошибаешься.
– На какого еще единорога?
– Проигравший должен будет послать победителю единорога. Ну, согласен?
– Я не из тех, кто отказывается от пари, – говорю я.
– Так и знал, – поднимает бокал Ричард. – Тогда выпьем за тебя и за твое новое приключение. За женщин и единорогов. Напиши мне, пожалуйста. Я буду жить твоей жизнью.
Год спустя я отправляю ему письмо с озера Чатаква в северной части штата Нью-Йорк. Из Нью-Йорка в Оксфорд. В конверт вложен маленький единорог, вырезанный из дерева.
Дорогой Ричард!
Мне трудно это признать, и все же ты был прав. Я всегда думал, что невосприимчив к очарованию женского пола, но женщины Соединенных Штатов Америки оказались особенными. Они пропитаны духом революции; дерзкая непоколебимость отличает их от жительниц Британии, которые слишком долго жили в относительной стабильности.
Итак, я без памяти влюблен в Мэг Смит. Она умная двадцативосьмилетняя школьная учительница. Ученики так любят Мэг, что ходят за ней повсюду, как цыплята за наседкой, даже после уроков. Наши дни наполнены детскими голосами и смехом, и это самый чудесный звук на свете. Я надеюсь вскоре создать настоящую семью.
Я отправился в Соединенные Штаты, чтобы открыть новые растения, а вместо этого открыл новую версию самого себя. Подобно тибетским буддистам, я словно перевоплотился, получил новый шанс. Мэг – мое спасение. Прости, что прибегаю к религиозным сравнениям, но я ей очень благодарен.
Однако хватит обо мне. Как твои дела, мой дорогой друг? Я надеюсь, что настойка корня гарпагофитума прямостоячего, которую я прислал тебе в прошлом месяце, помогла от болей в суставах. Пожалуйста, сообщи, когда найдешь минутку. Я скучаю по нашим беседам у камина.
Всегда твой, Чарльз
P.S. Этого единорога вырезал один из учеников Мэг. Считай, это твой выигрыш.
Вскоре после этого я получаю письмо от Ричарда. Оно гораздо короче, чем обычно, и написано сильно дрожащей рукой.
Дорогой Чарльз!
Я очень рад услышать о твоем счастье с Мэг. Меня всегда беспокоило, что ты чересчур глубоко погружаешься в мир флоры и фауны и слишком редко бываешь в приятной женской компании.