Хотя за столько веков я свыкся с проклятием, я не могу предсказать, как оно будет действовать. Однако теперь, когда рассеялись мои иллюзии, что я помог Эйвери, я начинаю думать, что уступить желанию судьбы и сблизиться с Элен – не самое худшее решение.
От мыслей меня отвлекает жалобный плач. По коридорам и лестнице разносятся страдальческие всхлипывания человека, который тщетно пытается заглушить рыдания.
Элен!
Я вскакиваю с кровати. Опять что-то с ногой? Я представляю, как она лежит где-то на деревянном полу, и ругаю себя за то, что построил дом с таким количеством твердых поверхностей. Несусь по коридору на звук.
Плач доносится из библиотеки. Как я сразу не догадался? Взлетаю по винтовой лестнице и спешу в дальний угол, где она свернулась калачиком в крепости из подушек и одеял, с разбросанными вокруг дневниками.
– Эй… – Я заключаю ее в объятия. – Тсс… все будет хорошо. Это рассказы. Просто выдумки.
Я лгу – не все так просто, но я не знаю, что еще сказать. Я только хочу, чтобы она не страдала и не боялась. Пусть она будет счастлива и в безопасности, больше ничего.
– Ты давно здесь сидишь? – спрашиваю я, гладя ее по волосам.
Она продолжает плакать, теперь беззвучно, и ее дрожь проникает в меня, словно ее горе – мое собственное.
Элен поднимает взгляд. Глаза опухли и покраснели.
– Это ведь не просто рассказы, да? – спрашивает она сдавленным голосом, судорожно сглотнув.
– Да, – вздыхаю я. – Не надо читать их все сразу. У тебя будет передозировка горя, и ты сойдешь с ума.
Она зажмуривает глаза и утыкается мне в грудь.
– Как тебе удается?..
– Что?
– Жить дальше.
Я качаю головой. Если честно, не знаю. У меня нет выбора.
Помогает ли мне то, что Джульетта всегда возвращается? Наверное, хотя не слишком. Ее возвращение не унимает боли от прежней потери. Я живу с гноящимися ранами, которые никогда не заживают, потому что период полураспада горя длится вечно.
Однако сегодня вечером это не важно. Главное для меня – Элен и то, как она справляется с открытиями о нашем прошлом. Я ношу в себе знание о проклятии очень долго, а она знает об этом меньше суток.
– Как ты?
Она что-то бормочет, но слова теряются в моей рубашке.
– Прости, не расслышал.
– Два дня, – шепчет Элен. – Я могу умереть через два дня.
Злата. Бедная, невинная Злата.
– Или через два года, – возражаю я, как будто это намного лучше.
В тысяча шестьсот восемьдесят втором году я влюбился в ведьму, появившуюся однажды у ворот моего замка. Космина прожила после этого целых два года. И все равно это очень мало.
– Как ты думаешь, с нами может получиться по-другому? – спрашивает Элен.
Робкая надежда.
– Потому что ты вспомнила наше прошлое благодаря написанной тобой истории? Может быть.
Я не делюсь с Элен своими сомнениями. Вряд ли мы освободились от проклятия, скорее это новый способ продлить наши мучения.
– И еще дневники… – произносит она. – Мы всегда встречаемся десятого июля. А я приехала на Аляску в январе. Тоже отличие.
– Вообще-то… я видел тебя раньше, – поколебавшись, признаюсь я. – Десятого июля, десять лет назад. В Клермонте, Калифорния.
Элен резко выпрямляется.
– В колледже Помоны?
Я киваю.
– Где именно? Опиши место.
Ее глаза расширяются. Видимо, она тоже вспомнила тот день.
– Ты сидела на траве, на подстилке для пикника, с друзьями, и была одета…
– В медово-желтый сарафан, – заканчивает за меня Элен. – Новый, тогда надела впервые. В тот день произошло нечто странное. Сидя на лужайке, я вдруг почувствовала вкус меда на губах и засмеялась, потому что он сочетался с цветом сарафана. С тех пор каждый раз, надевая желтый сарафан, я ждала, что чудо повторится… Это был ты?
– Да, – шепчу я. – Мы.
– Десять лет. Это гораздо больше, чем два года, – еще одно отличие. Почему ты ко мне не подошел?
У меня сжимается сердце – ведь теперь я знаю, как жила Эйвери и что может случиться, если я оставлю Джульетту в покое.
– Потому что ты казалась счастливой, и я не хотел тебе мешать. У меня была… теория. Я думал, что проклятие вступает в силу только тогда, когда мы влюбляемся друг в друга. Я оставил предыдущую версию Джульетты в покое, и она прожила после этого достаточно долго. Поэтому я ушел.
– И именно поэтому ты нагрубил мне в «Ледяной выдре», да? – догадывается Элен. – Хотел, чтобы я уехала?
Я вздрагиваю: она права.
– Да.
– А теперь… – продолжает Элен. – Мы еще не влюбились друг в друга. Каждый может пойти своей дорогой. Ты этого хочешь?
– Нет, – вырывается у меня раньше, чем я успеваю подумать и вспомнить, что решать должна она.