– Элен, я же объяснял, что все не так. И у тебя нет доказательств.
– Значит, сцена с Крисси – не доказательство?
Лицо Меррика багровеет. Он делает несколько глубоких вдохов и переходит к одной из своих любимых тактик: поворачивает разговор так, чтобы не затрагивать тему собственных ошибок.
– Послушай, Элен, – с напускной рассудительностью начинает он. – Я дал тебе время выпустить пар, и, видит бог, я терпелив. Но ты заигралась, пора домой. Я отменил оставшуюся часть арендной платы за этот коттедж и собрал твои вещи. Сегодня вечером мы вылетаем в Лос-Анджелес.
– Что ты сделал? – ору я так громко, что Себастьен выскакивает из грузовичка.
Я оборачиваюсь и качаю головой. Справлюсь.
Себастьен остается на месте, но в машину не садится.
Меррик продолжает говорить таким тоном, как будто речь идет о материально-техническом обеспечении газеты.
– Я временно перекрыл тебе доступ к нашему общему банковскому счету и кредитным картам, поскольку тебе сейчас нельзя доверять, у тебя проблемы с рациональным мышлением. И кстати, я отменил твои билеты на самолет в Европу. Я пытался дозвониться до Кэти, чтобы предупредить ее, поскольку знаю, что ей надо искать няню для Тревора, но твоя сестра не отвечает на звонки.
– Ну и козел ты, Меррик.
Оторвать бы ему голову!
По-настоящему, как в старой аркадной игре, вроде Mortal Kombat, где победитель в буквальном смысле держит в руках череп противника.
С чего бы Меррику вести себя так, словно я – безответственный ребенок, а он делает, как для меня лучше? И какое великодушие – любезно предупредить Кэти, чтобы не тратилась зря на няню?
Я проклинаю себя за то, что не сняла половину денег с нашего совместного банковского счета и не открыла отдельный. Сейчас ясно, что следовало проявить элементарную предусмотрительность, но когда твоя жизнь рушится быстрее, чем успеваешь собрать осколки, как-то не думаешь о мелочах, которые всегда принимала как должное, например о доступности денег, принадлежащих тебе по праву. А потом, когда я выехала за пределы штата, доступ к нашему региональному калифорнийскому банку пропал, остались только банкоматы.
Я проклинаю себя за то, что оказалась такой дурой, убежала из дома без толстого конверта с наличными, недооценила гнев бывшего мужа. И вдруг осознаю, что опять превращаюсь в старую Элен. Я не должна винить себя за то, что Меррик мерзавец.
– Я имею право на эти деньги. Мне принадлежит ровно половина.
– Тебя не было несколько недель. Я пытался действовать цивилизованным путем, но ты не отвечаешь на звонки. Единственный способ достучаться до тебя – это прекратить финансирование каникул, с помощью которых ты решила мне отомстить.
– Я не намерена никому мстить.
Меррик бросает взгляд на Себастьена, который перешел с дороги на тротуар, и предлагает:
– Давай зайдем в дом и спокойно все обсудим.
– Думаю, на террасе удобнее, – говорю я. – Здесь так же холодно, как в твоем ледяном сердце.
Меррик делает вид, что не расслышал моих последних слов, и садится в скрипучее кресло-качалку. Видимо, он здесь давно ошивается; во всяком случае, счистить снег с кресла успел.
– Черт возьми… Я не хотел, ты сама не оставила мне выбора. Знаешь, как отражается на репутации бегство жены?
– Я не щенок, которого ты плохо привязал к столбу.
Он шумно выдыхает в стиле «зачем так драматизировать?».
– Ты отлично знаешь, что я имею в виду. Я окончил университет лучшим в потоке. (Ничего, что я была второй?) Я самый молодой руководитель бюро в истории Wall Street Journal. Я публичная фигура. Мне нужно, чтобы жена была рядом.
Я закатываю глаза. Жена нужна ему для фотосессий и статей о том, какой он классный. Для имиджа, а не сама по себе.
– Наверное, тебе стоило вспоминать об этом перед каждой изменой, – рассуждаю я.
– Я же говорил, Крисси просто поднимала сшиватель!
– Ты невозможен! – вскипаю я.
Странно, что мой гнев еще не растопил снег на крыше террасы, на дорожке перед входом и, черт возьми, во всей Рыбной Гавани.
А вот на перилах начинает слегка подтаивать.
– У меня все, Меррик.
– Нет, Элен. Я прилетел сюда первым же рейсом, как только открылся долбаный аэропорт, и приехал на дерьмовой консервной банке в эту богом забытую дыру, чтобы тебя забрать. И я не уеду, пока ты не соберешь чемоданы и не сядешь в машину!
Я кошу глазом на Себастьена, все еще держащегося на почтительном расстоянии. Я киваю, и он подходит ближе.