Я проваливаюсь в сон, однако Бригитта не успокаивается. Желание иметь ребенка гложет ее изнутри.
Через год с небольшим после того, как мы задались целью, Бригитта умирает – от недосыпания, разочарования, несбывшихся желаний. И я скорблю о потере моей прекрасной жены и ребенка, которого не было.
Лиссабон, Португалия,1498
Когда мой корабль приходит в Лиссабон после нескольких лет исследований Нового Света, я сразу замечаю на берегу сеньора Лоренсо Перейру. Его фургон набит бочонками портвейна для моряков, которые соскучились по напиткам своей родины или попросту ищут повод напиться.
Затем вижу Инес Перейру, дочь винодела. Она стоит, гордо подняв голову, прекрасная и неприступная в портовой сутолоке. Солнечный ореол, окружающий девушку, защищает это чистое, совершенное создание от блохастого сброда, слоняющегося в гавани.
Хотя она так красива, что любой готов опуститься на одно колено и сделать предложение, для меня это нечто большее: я узнаю в Инес свою Джульетту. Она темноволосая и сильная – привыкла работать на винодельне, – а не тоненькая, как в прошлый раз. Влюбившись в Инес с первого взгляда, я расталкиваю локтями других моряков, чтобы первым сойти на берег.
Добравшись до Лоренсо Перейры, я предлагаю купить весь фургон портвейна, чтобы доказать мою преданность его дочери. Три недели спустя мы с Инес женимся.
И тут я совершаю роковую ошибку. Стремясь дать Инес то, что не смог дать Бригитте, я немедленно заявляю о своем желании иметь ребенка. Нет, я не то чтобы требую, просто мне страшно хочется, чтобы моя жена произвела на свет наследника. И тогда единственной целью Инес становится зачатие ребенка. Бесконечные неудачи могут сломить даже самых сильных женщин. Со временем в утробе Инес вместо столь желанной новой жизни прорастает стремление к смерти.
Через восемь бесплодных месяцев Инес напивается до бесчувствия. На следующий день отец находит ее бездыханной в винном погребе: несчастную раздавило рухнувшим стеллажом с бочками портвейна.
С тех пор я не прикасаюсь к портвейну.
Трансильвания, 1682
К счастью, Космина не хотела ребенка; и хотя она прожила после нашей встречи всего два года, мы занимались любовью почти тысячу раз.
Кто-то, возможно, решит, что Бог не мог позволить столь порочной и похотливой женщине стать матерью.
Лишь я знаю настоящую причину – проклятие, которое сводит нас вместе и держит на расстоянии вытянутой руки. Подобно самым первым Ромео и Джульетте, нам никогда не позволяли продвинуться дальше зарождающейся возможности. Застывшие во времени, мы были обречены начинать и терпеть неудачу – вновь и вновь.
Когда Космина умирает, не имея ничего в своем чреве, я не удивляюсь.
Я оцепенел. Научился отказываться от мечты.
Элен
– У тебя будет ребенок! – кричит по видеосвязи Кэти.
– У меня будет ребенок!
Мы исполняем нелепый победный танец, который придумали, когда ей было шесть, а мне восемь лет, машем руками, дергаемся и извиваемся всем телом. На заднем плане к нам присоединяется Тревор, хихикающий над танцами своей мамы, и мы стараемся еще больше.
Мама смотрит на нас с нежностью.
– Я вновь стану бабушкой. И как чудесно, что ты узнала об этом на папиной родине.
Я на секунду прекращаю победный танец и энергично киваю, плача от счастья.
– Да. Я чувствую, как он улыбается мне сверху.
– Я тоже.
Мы все смотрим на небо и улыбаемся папе. Я прижимаю его часы к выпуклости на животе и говорю:
– Ты снова станешь дедушкой, папочка.
И тут вступает Тревор:
– Не останавливайтесь, танцуйте!
Сентиментальные чувства улетучиваются. Мы с Кэти заливаемся смехом и продолжаем дурачиться.
Может быть, меня радует то, что я наконец-то стану мамой, но Конингсдаг производит на меня еще большее впечатление, чем я думала. Весь Амстердам высыпает на улицы, чтобы отпраздновать День короля. Мосты забиты людьми, одетыми в оранжевое, они бросают в оранжевые лодки оранжевое конфетти. На головах у детей короны из оранжевых воздушных шаров. Взрослые бегают по улицам в оранжевых париках, шляпах с мигающими оранжевыми огоньками и даже в оранжевых дорожных конусах. На тротуарах стоят складные столики с безделушками ручной работы. Конингсдаг – не только праздник короля, но и, как ни странно, крупнейший блошиный рынок года.
– Смотри, какая прелесть! – говорю я Себастьену, поднимая очаровательную фарфоровую статуэтку маленького мальчика в сабо. – Это будет первый подарок, который я куплю нашему малышу.