— Савва, давай в этого лучника, сквозь щит. Только в купца не попади. В купца не стрелять! — это я всем.
Савва долго целится, приноравливается к качке, над нами пролетела еще одна стрела. Бах! Лучник присел за щитом, потом сел на палубу. Попал! Я тоже приготовил винтовку. Купец что-то заорал своим. Выскочило еще три лучника, я успел спрятаться за щит и почувствовал как в щит воткнулась стрела. Страшно, у меня лицо открытое — а мои штурмовики в забралах.
Аким! Игнат! Из винтовок по лучникам! Линдрос, ближе правь — вон туда, после весел прижимайся! Все кто не в доспехах — быстро в трюм! У галеры борт выше — будете как на ладони!
Подошли совсем близко, купец бегает, орет. Но, если над бортом появляется воин — получает пулю.
— Кошки кидайте!
Полетели две кошки, одна зацепилась, другая упала в воду, но через полминуты полетела снова и тоже зацепилась. Притянулись, слева — весла, вправа — ют, борт фусты выше нашего сантиметров на шестьдесят. Врагов не видно, но слышны стоны и купец что-то выкрикивает.
— Винтовки оставляем, теперь револьверы! Аким, Игнат, вперед!
Они перелезли на борт фусты со щитами и револьверами, стоят, оглядываются. Бах! Я аж подпрыгнул.
— Что там!
— Да еще лучник выскочил.
— И что?
— Лежит. Тут одни гребцы вроде остались, надо на крышу лезть.
— На ют?
— На ют.
— Савва, давай тоже.
И сам поднялся на свой борт, заглянул в фусту. Десятки гребцов сидят, пригнувшись, на банках. На палубе лежит, шевелится раненый лучник. Мы уже вчетвером на галере. На гребной палубе вроде врагов нет, одни гребцы. На ют ведет лестница с перилами.
— Аким, Игнат — на верх! Осторожно, но всех подряд не стреляйте!
Стали подыматься. Бамс! Удар стрелы, бах! Выстрел. Тут же коментарий Акима:
— Еще лучник.
— Тут купец, а остальные лежат.
— Живые?
— Некоторые живые еще — раненые.
— Савва, ты тут следи, я наверх.
Поднялся, вся площадка юта завалена телами — живыми и мертвыми — больше десятка. Это мы настреляли? В левом углу сидит купец и громко причитает. Я подошел ближе, а он как заорет — "Шайтан!"
— Я тебе говорил — отдай моего человека! Или я убью твоих. Я свои обещания выполняю. — говорю на латыни.
— Шайтан!
— Я это уже слышал, где мой человек?
— Там. Впереди.
— Аким, встань сюда — спиной к борту, держи всех под прицелом. — Игнат! Собери все оружие, скинь на палубу.
На палубу полетели луки и сабли. Нельзя оставлять опасность за спиной, у моих броня только спереди.
— Стойте пока здесь, не давайте им вставать. Савва, иди за мной, прикрывай. Идем Федю искать.
Спустились, а тут еще дверь под лестницей — вход внутрь юта. Как я сразу не заметил. Осторожно открыл — полутемная комната, постелены ковры, стоят сундуки — никого. Сундуки — это хорошо. Хотя я тогда стану пиратом, ограбившим турецкого купца. Свидетелей — вон, более шестидесяти, хоть и рабы, но информация все равно дойдет до властей. Ладно, где же Федя.
Идем с Саввой по проходу между гребцами, ох и воняет здесь. Хотя видно, что они отходы смывают водой за борт, но запах — дышать нечем. На носовой площадке сидят четверо связанных — Федя среди них. Обрадовались, развязали — Федя с Саввой обнимаются. Так, а остальные трое? А остальные шестьдесят четыре гребца! Тут же русские наверняка есть! Да и остальные, кто тут — черкесы, аланы, греки, молдаване. Оставлять в рабстве? Спасать? Спасу — стану пиратом. Рабы же меня и сдадут, не все, но кто-то точно. Что же делать? Охрану мы перебили, там может пяток раненых остался. А если такой план?
Обернулся к гребцам, и негромко — "Православные есть?". Несколько откликнулось, один — совсем рядом. Крепкий такой еще.
— Ты кто?
— Евсей, с рязанского княжества.
— Я боярин Белов Андрей. Ты давно на галере?
— С осени.
— Наших, русских тут много? — шепчет, считает.
— Десяток и четыре.
— А литвины есть?
— Пять есть точно, может больше.
— Смотри, ваши колодки деревянные, можно топором расколоть. Но сейчас я делать не буду, а то получается, что я купца ограбил. Я тебе топор в мешке принесу, оставлю. Охрану мы почти всю побили, осталось несколько раненых и купец живой. Мы заберем своего Федю, сойдем с галеры и отойдем на несколько верст. Ты сломаешь колодки, освободишь русских и литвинов. Отдашь топор остальным — пусть освобождаются тоже. Потом… — тут я опомнился и огляделся.
Два сцепленных корабля ветром сносило на северо-восток. Грот и фок у меня еще поднятые. Линдрос пытается рулить, но его хватает только на то, чтобы плавающий комплекс не крутило. Севастопольский мыс мы уже прошли, до Евпатории еще километров сорок.