А потом, ласково взъерошив сыну волосы, снова отправилась колоть дрова.
Аллан не очень понял, что мать имела в виду. Ясно только, что отец умер, мать кашляет кровью, а война кончилась. Сам он в свои тринадцать уже стал докой по части того, как устроить взрыв, смешав нитроглицерин, нитрат целлюлозы, нитрат аммония, нитрат натрия, древесную муку и еще кой-чего по мелочи. Может, когда и пригодится, подумал Аллан и пошел помочь матери с дровами.
Два года спустя Алланова мать откашляла свое и отправилась на то гипотетическое небо, где уже обретался отец. На пороге избы вместо нее появился недовольный оптовик, полагающий, что мать могла бы заплатить восемь крон и сорок эре в счет последних кредитов, прежде чем взять и умереть без предупреждения. В планы Аллана, однако, не входило откармливать Густавсона сверх необходимого.
— Почему бы господину оптовику не потолковать об этом с моей матерью напрямик? Могу одолжить лопату.
Оптовик был хоть и оптовик, но сложения довольно мелкорозничного, в отличие от пятнадцатилетнего Аллана. Этот мальчик становится мужчиной, и если он даже вполовину такой тронутый, как папаша, то ждать от него можно чего угодно, рассудил оптовик Густавсон, и ему тут же понадобилось срочно вернуться к себе в контору и пересчитать деньги. С тех пор тема долга больше не всплывала.
Как мать ухитрилась скопить несколько сот крон капитала, Аллан себе даже представить не мог. Но как бы то ни было, деньги эти имелись, и их хватило не только на похороны, но и на создание фирмы «Динамит-Карлсон». Аллану хоть и было всего пятнадцать, когда не стало матери, но он уже выучился всему, что нужно, в акционерном обществе «Нитроглицерин».
К тому же он активно экспериментировал в гравийном карьере позади избы. Настолько активно, что у коровы ближайшего соседа, за два километра от карьера, даже случился выкидыш. Но Аллан об этом никогда не узнал, потому что этот сосед, как и оптовик Густавсон, опасался сынка полоумного Карлсона, может, такого же полоумного, кто его знает.
Интерес к происходящему в Швеции и в мире Аллан сохранил со времен службы рассыльным. Не реже чем раз в неделю он ездил на велосипеде во Фленскую библиотеку пополнять свои знания. Там ему случалось встречать самых разных и склонных к дебатам молодых людей, причем всех их объединяло стремление вовлечь Аллана в то или иное политическое движение. Но насколько Аллана интересовали происходящие события, настолько же ему было неинтересно в них участвовать и влиять на их развитие.
Политические взгляды Аллана складывались противоречиво. С одной стороны, он принадлежал к рабочему классу — как иначе сказать про человека, который в девять лет оставил школу и пошел работать на промышленное предприятие? С другой — он чтил память отца, а тот за свою слишком недолгую жизнь успел увлечься почти всем. Начал как левый, потом поддержал царя Николая II, а завершил жизнь в земельном споре с Владимиром Ильичом Лениным. Мать, со своей стороны, между приступами кашля кляла всех, от короля до большевиков, включая Яльмара Брантинга,[3] оптовика Густавсона и — не в последнюю очередь — Алланова родного отца.
Кем-кем, а тупицей Аллан не был. Хоть он и отходил в школу всего три года, но ему хватило этого, чтобы выучиться читать, писать и считать. А благодаря политически грамотным рабочим акционерного общества «Нитроглицерин» он проникся интересом к тому, что творится на белом свете.
Однако тем, что сформировало жизненную философию молодого Аллана, стали слова матери, когда они оба получили известие о смерти отца. Слова эти не сразу проникли в душу юноши, но зато потом остались в ней навсегда.
Все есть как есть, а будет как будет.
Это, в частности, означало не рассусоливать свои чувства — особенно когда для того есть основания. Как, например, когда в избушку в Юксхюльте пришло известие о смерти отца. Аллан, в согласии с семейной традицией, в ответ только рубил дрова, может, разве что дольше и молчаливей обычного. Или когда мать последовала тою же дорогой и ее выносили из дому к ожидающему снаружи катафалку. Тогда Аллан остался на кухне и наблюдал за происходящим в окно. А потом произнес тихо, так, что только сам расслышал:
— Прощай, мать.
И закрыл эту главу своей жизни.
3
Брантинг, Карл Яльмар (1860–1925) — шведский политик, первый премьер от партии социал-демократов (1920).