Когда Юлиус выразил желание принять по последней «на десерт», то Аллан ответил, что всегда имел слабость к такого рода десертам, но что сейчас ему перво-наперво надо воспользоваться известными удобствами, ежели в доме такие имеются. Юлиус встал, зажег верхний свет, поскольку уже темнело, и, указав рукой, сообщил, что в передней справа от лестницы есть работающий ватерклозет, и заверил, что к возвращению Аллана опять разольет по рюмочке.
Аллан нашел туалет там, где Юлиус и сказал. Он пристроился пописать, и, как обычно, не все капли достигли цели. Некоторые вместо этого совершили мягкую посадку на расписные тапки.
Примерно посреди процесса Аллан услышал, что кто-то идет по лестнице. Первое, что он, честно говоря, подумал — что это Юлиус удирает с его, Аллана, свежеукраденным чемоданом. Но звук приближался. Кто-то поднимался снизу. Пожалуй, имелся немалый риск, что шаги, доносящиеся из-за двери, принадлежали долговязому малому с длинными светлыми сальными волосами, всклокоченной бородой и в джинсовой куртке с надписью «Never Again» на спине. В таком случае ничего хорошего от него ждать не приходилось.
Автобус из Стрэнгнэса прибыл к мальмчёпингскому транспортному бюро на три минуты раньше расписания: пассажиров не было, и водитель, миновав последнюю остановку, чуть прибавил газу, чтобы успеть перекурить перед тем, как ехать дальше во Флен.
Но не успел он раскурить сигарету, как рядом возник долговязый малый с длинными светлыми сальными волосами, всклокоченной бородой и в джинсовой куртке с надписью «Never Again» на спине. Точнее сказать, надписи на спине водителю в тот момент видно не было, однако она там тем не менее имелась.
— Вы едете во Флен? — спросил водитель несколько неуверенно, почувствовав, что с молодым человеком что-то не то.
— Ни в какой Флен я не еду. И ты тоже туда не поедешь, — отвечал малый.
Четыре часа ходить и ждать автобуса — за такое время у малого кончилось все его невеликое терпение. Кроме того, когда прошла половина этого времени, он сообразил, что если бы сразу реквизировал у кого-нибудь машину, то нагнал бы автобус еще до Стрэнгнэса.
В довершение всего по городишку что-то копы разъездились. Того и гляди ворвутся в транспортное бюро и начнут допрашивать маленького человечка в окошке администратора, с чего это вдруг у него такой вид заполошный и отчего это дверь в его помещение висит набекрень.
Малый, кстати, никак не мог взять в толк, что тут делает полиция. Его шеф в «Never Again» и выбрал-то Мальмчёпинг для проведения транзакции по трем причинам: во-первых, близость к Стокгольму, во-вторых, относительная транспортная доступность и, в-третьих — и главных: у закона руки коротки туда дотянуться. Иными словами, что в Мальмчёпинге полиции нет.
Вернее сказать, не должно было быть, но теперь они прямо наводнили городишко! Малый заметил целых две машины и общим счетом четырех пеших полицейских — прямо кишмя кишат!
Поначалу малый решил, что полиция приехала по его душу. Но это предполагало, что человечек успел туда настучать — предположение, которое малый со всей определенностью отметал. В ожидании автобуса малый за отсутствием другого занятия не сводил с маленького человечка глаз, разбил вдребезги его служебный телефон, а дверь кое-как повесил на место.
Когда автобус наконец пришел и малый понял, что пассажиров в нем нет, то немедленно решил похитить как водителя, так и сам автобус.
Хватило двадцати секунд, чтобы уговорить водителя развернуть автобус и снова направиться на север. Почти рекорд, подумал малый, плюхнувшись на то самое место, где еще не так давно сидел старик, которого теперь предстояло поймать.
Водителя всего трясло, но отгонять страх помогала успокоительная сигарета. Разумеется, курить в автобусе запрещено, но единственный закон, которому в настоящий момент повиновался водитель, сидел наискось от него — долговязый, с длинными светлыми сальными волосами, всклокоченной бородой и в джинсовой куртке с надписью «Never Again» на спине.