Выбрать главу

Он получил доской точно в лоб и постоял с секунду, вытаращив глаза, а потом грохнулся навзничь, ударившись головой о край обеденного стола.

Ни крови, ни стонов, ничего. Просто теперь он лежал на полу с закрытыми глазами.

— Отличный удар, — сказал Юлиус.

— Спасибо, — сказал Аллан. — Где там у тебя, говоришь, десерт?

Аллан с Юлиусом уселись за стол, а у ног их покоился длинноволосый малый. Юлиус наполнил стопки и подал одну Аллану, а другую поднял сам. Аллан в ответ приподнял свою.

— Опаньки! — сказал Юлиус, отправив содержимое стопки в глотку. — Как я догадываюсь, это был хозяин чемодана?

Вопрос был скорее констатацией. Аллан понял — пора дать чуть более подробные разъяснения.

Хотя что тут объяснишь? Большую часть того, что произошло в этот день, Аллан и сам понимал с трудом. Он, однако, снова рассказал, как сбежал из дома престарелых, потом — как нечаянно прихватил чужой чемодан в мальмчёпингском транспортном бюро, и коснулся собственных подспудных опасений, что малый, лежащий теперь без чувств на полу, должно быть, гнался как раз за ним, Алланом. После чего принес искренние извинения Юлиусу, уши которого распухли и теперь пылали. На что Юлиус почти рассердился: Аллану не за что извиняться, поскольку в жизни Юлиуса Юнсона наконец хоть какая-то движуха образовалась.

Юлиус снова приободрился: теперь самое время посмотреть, что же там, в чемодане! И, когда Аллан обратил его внимание, что чемодан заперт на замок, попросил не говорить глупостей.

— С каких это, интересно, пор, замки стали останавливать Юлиуса Юнсона? — сказал Юлиус Юнсон.

Но всему свое время, продолжил он. Прежде надо разобраться с этой проблемой на полу. Ничего хорошего, если малый очухается и снова займется тем же, на чем его прервали.

Аллан предложил привязать малого к дереву возле платформы, но Юлиус возразил, что если малый, очнувшись, заорет достаточно громко, то его услышат в деревне. Теперь там живут от силы несколько семей, но у всех у них по разным причинам зуб на Юлиуса, так что они все возьмут сторону малого, им только дай повод.

Идея Юлиуса была получше. Рядом с кухней имелась изолированная холодильная комната, где он хранил своих незаконно добытых и освежеванных лосей. И как раз сейчас все лоси в ней кончились и агрегат был отключен: Юлиус не любил гонять его вхолостую, потому что электричества эта техника жрет просто прорву. Электричество у Юлиуса, разумеется, тоже было ворованное, за него платил Ёста из Скугсторпа, но ведь и воруя, надо меру знать, если хочешь это делать и дальше.

Осмотрев отключенную холодильную комнату, Аллан нашел, что это превосходная камера предварительного заключения, без излишних удобств. Ее размеры — два на три метра — пожалуй, больше, чем малый заслуживает, но ведь и оснований напрасно мучить человека тоже нет.

Старики вместе оттащили малого в предполагаемую предвариловку. Малый застонал, когда его усадили на перевернутый ящик в углу помещения и прислонили к стенке. Малый, видимо, начинал приходить в себя. Лучше не тянуть и запереть дверь как следует.

Сказано — сделано. После чего Юлиус водрузил чемодан на обеденный стол, осмотрел замок, и, облизав вилку после лосятины с картошкой, за несколько секунд его вскрыл. Затем пригласил Аллана поднять крышку, ведь украл чемодан все-таки Аллан.

— Все мое — твое, — сказал Аллан. — Добычу пополам, но если там вдруг есть туфли моего размера, то, чур, мои — договорились?

И Аллан поднял крышку.

— Что за чертовщина! — сказал Аллан.

— Что за чертовщина! — сказал Юлиус.

— Выпустите меня! — донеслось из холодильной комнаты.

Глава 4

1905–1929 годы

Аллан Эммануэль Карлсон родился 2 мая 1905 года. Накануне его матушка прошествовала в первомайской колонне по Флену, требуя избирательного права для женщин, восьмичасового рабочего дня и прочей блажи. Впрочем, демонстрация имела по крайней мере ту пользу, что начались схватки, и сразу после полуночи она родила своего первого, и единственного, сына. Произошло это в маленькой избушке в Юксхюльте при содействии соседской бабки, которая, разумеется, не обладала особыми акушерскими талантами, зато имела общепризнанный статус, поскольку однажды в девятилетнем возрасте сделала книксен самому Карлу XIV Юхану, который, в свою очередь, приходился приятелем (если так можно выразиться) Наполеону Бонапарту. В защиту соседской бабки можно сказать, что младенец, которого она приняла, дожил до взрослого возраста, да еще и с лихвой.