— Полковник Грегорио Стивенсон.
Он принес плохие вести. Последние очаги сопротивления либералов, по его словам, были подавлены. Полковник Аурелиано Буэндиа, отступавший с боями от Риоачи, послал его с поручением к Аркадио. Макондо нужно сдать без сопротивления при условии, если будет гарантирована честным словом сохранность жизни и имущества либералов. Аркадио с презрительным сочувствием оглядел странного вестника, которого так нетрудно было принять за жалкую старуху.
— У вас, разумеется, есть какой-нибудь письменный приказ, — сказал он.
— Разумеется, — ответил посланец, — у меня его нет. Каждому ясно, что в подобных обстоятельствах нельзя иметь при себе ничего компрометирующего.
Тут он вынул из-за корсажа и положил на стол золотую рыбку. «Я полагаю, этого достаточно», — сказал он. Аркадио подтвердил, что это действительно одна из рыбок, сделанных полковником Аурелиано Буэндиа. Но ведь кто-нибудь мог купить ее еще до войны, и поэтому как мандат она не годится. Чтобы удостоверить свою личность, гонец пошел даже на нарушение военной тайны. Он пробирается на Кюрасао с важной миссией — завербовать там изгнанников с островов Карибского моря, достать оружие, снаряжение и в конце года сделать попытку высадиться на побережье. Полковник Аурелиано Буэндиа убежден в успехе этого плана и считает, что не следует приносить бесполезные жертвы в данный момент. Но Аркадио был непреклонен. Он приказал держать посланца под стражей до тех пор, пока не будет установлена его личность, и решил оборонять крепость Макондо не на жизнь, а на смерть.
Ждать пришлось недолго. Известия о поражении либералов становились с каждым разом все более достоверными. Однажды ночью, в конце марта, когда не по сезону рано начавшийся дождь поливал улицы Макондо, напряженное спокойствие предыдущих недель внезапно было нарушено душераздирающими звуками трубы, вслед за этим прогремел пушечный выстрел, который снес с церкви колокольню. Решение сопротивляться и в самом деле оказалось чистым безумием. Аркадио имел в своем распоряжении всего пятьдесят человек, плохо вооруженных и с запасом патронов не более двадцати штук на душу. Правда, среди этих людей были ученики из его школы, воспламененные его высокопарными призывами и готовые пожертвовать своей шкурой для гиблого дела. Земля содрогалась от орудийной пальбы, слышался беспорядочный треск выстрелов, топот сапог, противоречивые команды и бессмысленные сигналы трубы, когда человек, называвший себя полковником Стивенсоном, добился наконец разговора с Аркадио. «Избавьте меня от позорной смерти в колодках и с этим бабьим тряпьем на теле, — сказал он. — Если я должен умереть, пусть я умру сражаясь». Его слова убедили Аркадио. Он приказал выдать арестанту оружие и двадцать патронов и оставил его с пятью людьми защищать казарму, а сам ушел вместе со своим штабом, чтобы возглавить оборону. Аркадио не успел выйти на дорогу к долине. Баррикады у входа в Макондо были разрушены, и защитники города сражались уже на улицах, перебегая от дома к дому; сначала, пока не кончились патроны, они стреляли из винтовок, потом против винтовок врага были пущены в ход пистолеты, и, наконец, завязалась рукопашная. Угроза поражения заставила многих женщин броситься на улицу, вооружившись кухонными ножами. В этой сумятице Аркадио увидел Амаранту, которая разыскивала его: в ночной рубашке, со старыми пистолетами Хосе Аркадио Буэндиа в руках, она была похожа на безумную. Аркадио отдал винтовку офицеру, потерявшему в бою свое оружие, и бросился с Амарантой в переулок, чтобы отвести ее домой. Урсула ждала в дверях, не обращая внимания на свист снарядов, один из которых пробил брешь в фасаде соседнего дома. Дождь кончился, но улицы были скользкими и мягкими, как раскисшее мыло, в ночной тьме идти приходилось наугад. Аркадио оставил Амаранту Урсуле, повернулся и выстрелил в двух солдат, которые открыли по нему огонь из-за соседнего угла. Пистолеты, долго провалявшиеся в шкафу, дали осечку. Урсула заслонила Аркадио своим телом и попыталась втолкнуть его в дом.