– Как больные, доктор? — спросил его падре Анхель.
– Мои выздоравливают, — ответил врач. — А как ваши, падре?
Закусив губу, падре Анхель взял врача за локоть, и они пошли вместе через площадь.
– Почему вы меня об этом спрашиваете?
– Не знаю, — ответил доктор. — Я слышал, что среди ваших больных началась серьезная эпидемия.
Падре Анхель отвернулся — как показалось врачу, намеренно.
– Я только что говорил с вдовой Монтьель, — сказал он. — У бедной женщины сдали нервы.
– Или совесть, — предположил врач.
– Ее преследуют навязчивые мысли о смерти.
Хотя дома их были в противоположных концах городка, падре Анхель проводил доктора до самой приемной.
– Серьезно, падре, — снова заговорил врач, — что вы думаете об этих листках?
– А я о них не думаю, — сказал падре. — Но если вам обязательно надо знать мое мнение, то я бы сказал, что они плод зависти к образцовому городку.
– Таких диагнозов мы, врачи, не ставили даже в средневековье, — отозвался доктор Хиральдо.
Они стояли перед его домом. Медленно обмахиваясь веером, падре Анхель уже второй раз за этот день сказал, что не следует придавать событиям важность, которой у них нет. Доктора Хиральдо охватило глухое отчаяние.
– Откуда у вас такая уверенность, падре, что все написанное в листках — ложь?
– Я бы знал из исповедей.
Доктор холодно посмотрел ему в глаза.
– Значит, все гораздо серьезней, если даже вы ничего не знаете.
К вечеру падре Анхель обнаружил, что в домах бедняков тоже говорят о листках, но по-другому, чаще всего просто посмеиваясь. После вечерней службы, мучимый неотступной головной болью (он приписал ее съеденным в обед фрикаделькам), падре без аппетита поужинал, а потом отыскал моральную оценку очередного фильма и впервые в жизни, отбивая двенадцать звучных ударов, означавших полный запрет, испытал темное чувство злорадного торжества. Потом, чувствуя, что голова у него лопается от боли, он поставил за дверью, на улице, табуретку и открыто сел наблюдать, кто, не считаясь с предупреждением, войдет в кинотеатр.
Вошел алькальд. Устроившись в углу партера, он выкурил до начала фильма две сигареты. С непривычки (пачки сигарет ему хватало на месяц) его затошнило. Воспалительный процесс в десне прекратился, но тело все еще страдало от воспоминаний о прошлых ночах и от поглощенных таблеток.
Кинотеатр представлял собой окруженную цементной стеной площадку. Половину партера укрывал навес из оцинкованного железа, а трава словно заново пробивалась каждое утро сквозь россыпь окурков и жевательной резинки. Вдруг скамейки из необструганных досок и железная решетка, отделявшая партер от галерки, поплыли перед его глазами, и он, взглянув на белый прямоугольник экрана, почувствовал, как на него накатывается волна головокружения.
Когда свет погасили, ему стало лучше. Оглушающая музыка, доносившаяся из громкоговорителя, прервалась, но зато сильней завибрировал движок, установленный в деревянной будке рядом с кинопроектором.
Перед началом фильма показали рекламные диапозитивы. Несколько минут сумрак колебали приглушенный шепот, топот ног и короткие смешки. На алькальда напал вдруг страх, и он подумал, что этот приход зрителей в темноте, по сути дела, настоящее восстание против жестких правил, установленных падре Анхелем.
Владельца кинотеатра, когда тот проходил мимо, алькальд узнал по запаху одеколона.
– Разбойник, — прошептал алькальд, хватая его за руку, — придется тебе платить специальный налог.
Смеясь сквозь зубы, владелец кинотеатра сел рядом.
– Картина вполне подходящая, — сказал он.
– По мне, так лучше бы все картины были неподходящие, — сказал алькальд. — Высокоморальные фильмы — самые скучные.
Несколько лет назад к колокольной цензуре относились не особенно серьезно, но каждое воскресенье во время большой мессы падре Анхель называл
– Выручала задняя дверь, — сказал владелец кино.
Алькальд, глаза которого уже следили за кадрами старого киножурнала, заговорил, делая паузы каждый раз, когда на экране появлялось что-нибудь интересное.
– В общем, разницы пет, — сказал он. — Священник не дает причастия женщинам в платьях с короткими рукавами, а они все равно продолжают ходить без рукавов и только надевают фальшивые длинные, когда идут к мессе.
После журнала дали анонс фильма следующей педели. Они молча досмотрели его до конца, и тогда владелец кинотеатра наклонился к алькальду.