Я видел как Джаспер упрекает себя за то, что не смог успокоить Беллу тогда в гостиной. Казалось, что это было так давно. Он корил себя за то, что не использовал свою силу в полной мере. Джаспер считал, что он виноват в происходящем и чувство вины буквально съедало его изнутри. Он старался успокоить всех, кто здесь был. Даже Джейкоба, который сейчас внизу пытался вернуть к жизни Элизабет.
Я видел как Джейкоб винит себя в смерти Эдизабет. Ненавидит свои инстинкты, которые заставили его отпрыгнуть от надвигающейся на него Элизабет. Он боялся за ее жизнь, он никогда не чувствовал себя убийцей. А сейчас Джейкоб считал себя чудовищем, монстром, который убил молодую невинную девушку, чья жизнь только началась. Он еще не знал, что сейчас происходит на скале.
Я видел, как Эмметт прижал к себе Розали. Он поставил себя на мое место и понял, что просто не смог бы жить. Даже секунда в мире, где Розали не существует показалась ему вечностью в аду. Он искренне желал, чтобы Белла открыла глаза, сделала вдох, сказала слово. Он боялся за нее.
Я видел как Карлайл пытается заставить свои дрожащие руки успокоиться. Он старался взглянуть на ситуацию непредвзято, как врач. Но не мог. В его голове было так много мыслей, одна сменяла другую, он пытался найти решение. Но Карлайл со своей многовековой практикой никогда не пытался вернуть к жизни вампира. Он не понимал, как она могла умереть, находясь в полной безопасности. Карлайл считал, что Белла умерла и теперь не искал способа вылечить ее, он искал способ оживить Беллу
Я чувствовал как у меня начинается паника. Я не уберег Беллу. Я убил ее. А если бы я дал ей прыгнуть за Элизабет, изменило бы это что-нибудь? Увидел бы я еще раз ее живые добрые глаза, ее улыбку. Услышал бы я ее смех. Я чувствовал, как разрываюсь изнутри. Я не обращал внимания на озноб охвативший мое тело, мое душу, мое сердце. Как я мог позволить ей умереть? Я был готов на все лишь бы Белла сейчас открыла глаза. Глаза… мне могло показаться… а если это как-то поможет…
— Карлайл, перед тем как Белла… перед тем как она… когда она…
— Что ты видел Эдвард?
— Ее глаза на мгновение стали серыми.
— Сейчас они черные. Ты уверен в том что видел?
— Нет… не уверен… Она ведь…
— Эдвард… Элизабет, она…
— Она умерла.
— Скажи, через какое время после смерти Элизабет Белла…
— Я не знаю, Карлайл! Мне не приходило в голову считать! Это как-то связано?
— Возможно. Понимаешь… их судьбы тесно связаны, одна без другой просто не может. Их жизни могли бы в точности повториться, если бы Элизабет не решила использовать свои силы для мести.
— «Одна без другой не может». Что это значит? Карлайл, что это значит?
— Белла и Элизабет каким-то образом за это короткое время что подружились стали связаны. Они буквально поделили жизнь на двоих.
— Укусить Элизабет уже поздно…
— Эдвард, это только предположение. Теория.
— Но почему связаны именно их жизни, почему не моя и Беллы?
— Ты ведь знаешь про круги времени?
— Да, читал.
— А про близнецов?
— Про близнецов?
— Люди ставят очень много опытов над близнецами. Знаешь, они могут чувствовать мысли друг друга, понимают, когда один из них умрет и…
— Карлайл, это чем-то поможет? Причем здесь близнецы?
— У человеческой души, как и у человека может быть близнец. А теперь представь, что каким-то невероятным образом эти схожие души попали еще и в одно временное кольцо. Эту теорию доказывает внешнее сходство Беллы и Элизабет. Встретились фактически две по-настоящему родственные души. Поэтому Белла видела сходство, которого не видели остальные.
— И что будет теперь? Ведь… ведь Элизабет умерла. Белла же не человек! Она вампир! Она не может так просто умереть! Ведь не может?! У нас же нет души!
— Эдвард… Что заставляет наши тела двигаться, существовать, жить? Смерть человека — освобождение души. Она уходит, покидает тело. Вампир же — тюрьма человеческой души. Чтобы выпустить душу, нужно уничтожить ее клетку. Поэтому, мы умираем, только когда нас разрывают на части и сжигают, только когда освобождают душу. А душа Беллы смогла вырваться из своего заточения, благодаря освобождению ее близнеца. Теперь мы можем лишь ждать и…
— Что и?
— И надеяться, что Белла найдет причину, чтобы вернуться в наш мир.
Лирическое отступление. История Элизабет
Я не могла сосредоточиться на фильме. Ромео и Джульетта, я знаю чем все закончиться. Куда важнее сейчас быть рядом с Дереком. Я сидела, положив голову на его холодную мраморную грудь, шея уже начинала затекать, но это ведь можно пережить. Главное, что он сейчас здесь. Так близко. С ним я чувствую себя так… спокойно. Почему другие их избегают. Даже Саманту некоторые обходят стороной… но она ведь самое замечательное, милое и доброе существо из всех существующих на Земле!
— Тебе не слишком интересно, да, Лизи?
— Я же знаю чем все закончится, нет никакой интриги.
— А тебе обязательно нужна интрига?
— С ней серый скучный мир преображается, меняет цвет.
— Меняет цвет? И на какой же?
— Ну не знаю… предположим на голубой
— Красивый цвет, — только он мог улыбаться так, лишь кончиками губ, это была моя самая любимая улыбка. Когда он был счастлив, я чувствовала счастье вместе с ним.
Я не могла оторвать глаз от его прекрасного лица. Я не знала, что происходит на экране, но судя по звукам только что Ромео и Джульетту нашли в склепе. Значит фильм уже заканчивается… Я бы так хотела, чтобы он длился вечно. Здесь в темной гостиной мы бы с Дереком сидели, мир бы менялся, сменялись поколения, а мы были бы вместе.
— Тебя фильм похоже не очень трогает? На этом моменте обычно все нормальные люди начинают плакать.
— Но мы с тобой по-моему уже успели выяснить, что я не нормальная?
— Знаешь, люди за мою долгую жизнь успели мне наскучить. Они всегда ведут себя одинаково, у них одинаковая реакция на происходящее, иногда мне кажется, что они и думают одинаково. А ты… я даже не могу предположить, что ты сделаешь в следующий момент…
— Это плохо?
— Нет, это удивительно, Лизи — ты самая невероятная девушка из всех, кого я видел и знал. И поверь мне я видел не мало.
— Дерек… а можно тебя кое о чем спросить?
— Все что хочешь.
— Ты… ты же… питаешься кровью, но… но неужели нельзя не убивать… людей, а например, животных?
— Ты опять меня удивляешь. Да, Лизи, можно питаться и животными, но это… это будет не то. Чувство голода будет все время, даже если убить стадо оленей.
— Ты пробовал?
— Стадо оленей?
— Нет… не убивать?
— И не один раз. Знаешь, какое-то время я даже жил с семьей, которая ест только животных. Они себя в шутку называют вегетарианцами. Но однажды я не сдержался… Конечно, они понимали меня, но… но я знал такая жизнь не для меня и ушел. Поэтому я решил, что если и буду убивать, то только плохих людей. Это в меньшей мере делает меня убийцей и… монстром.
— Не говори так! Ты никакой не монстр!
— До сих пор не понимаю, почему ты не вопишь от ужаса при виде меня.
— Потому что я хочу быть рядом с тобой, с Самантой… всегда… и…
— Хочешь потанцевать?
— Что?
— Ну, я подумал, что сейчас играет такая красивая музыка, не понимаю зачем они включили ее в титрах, а не в начале… Хочешь?
— Но я не очень хорошо танцую.
— Здесь этого никто не увидит.
— А ты?
— Я? Элизабет, неужели ты думаешь, для меня важно, на сколько хорошо ты танцуешь? Я люблю тебя!
— Что ты сказал? — я резко поднялась с дивана. Мне послышалось, мне точно послышалось.
— Я люблю тебя, Элизабет.
Наверно это самый лучший момент в моей жизни. Разве могла я подумать, что кто-то полюбит меня? Что этим человеком станет Дерек. Что это будет не человек, а вампир?
Он тоже встал и нежно поцеловал меня, провел рукой по моим волосам. Его холод самое лучшее из всего, что я когда-либо чувствовала. Неужели раньше я любила жару? Я хочу быть с Дереком вечно. Чтобы смерть не разлучала нас, по крайней мере, в ближайшие пару тысячелетий. Я больше не хотела быть человеком. Меня не пугало, что он убивает людей, но не знаю смогла бы я… Ради него я смогла бы все что угодно. Я бы спасала людей, делала бы мир лучше. Эта мысль успокаивала меня, я пыталась заставить себя поверить в это. Сейчас, чувствуя его поцелуй, его прикосновения, я ясно понимала чего я хочу. Я хотела стать прекрасным холодным вампиром и быть с ним всегда.