е, и с удовольствием поплескалась в душе. До конца цикла стирки оставалось еще сорок минут, и я, решив прокрасться к себе в одном полотенце, а затем уже развесить свою одежду на весеннем солнышке, на цыпочках покинула ванную. И опять же врезалась в Игната, да что ж ты будешь делать! Выглядел он очень сонно и забавно, на меня опять же смотрел со смехом, но и одобрительно. -Вы ли это, гроза всех местных демонов? -удивился он. -Не узнаю вашего лица. А о существовании тела и не догадывался. -Косметичку дома забыла, извиняюсь. - буркнула я. Попыталась было повторить финт с проскальзыванием мимо бочком, но коридоры второго этажа не могли похвастать шириной, а стоял Игнат основательно, еще и руки в бока уперев. Я бы спряталась обратно в ванной, но это будет выглядеть смешно, и боюсь, именно туда он и направляется. Протискиваться рядышком? Это когда он смотрит, а у меня из под полотенца к груди прижатого уже жар расползается? -Позвольте я пройду? Игнат посторонился, дурашливо поклонился. Затем вперед забежал, и придержал мою дверь. А я еще час сидела на иголках, боясь выбраться за балахоном. И лишь когда услышала, как от дома отъехала машина разложила свое одеяние на подоконнике раскрытого окна. Внизу гремела посудой Антонина Васильевна, а я развлекалась тем, что подставляла разные части балахона под солнечные лучи, добиваясь равномерной и скорейшей просушки. Наконец голод заставил меня сдаться, и я натянула его еще влажным и противным. Весь день я старательно искала кота, порой устраивая театральные представления для Антонины Васильевны. За старательность меня хорошо и регулярно кормили. Я обещалась непременно найти кота в ближайшее же время. А ночью вернулась Жозефина. -Вставай, вставай! -жарко зашептала мне на ухо. - Пойдем искать медальон! -Умоляю. Я и вчера то не спала... -Ты хочешь, чтобы я мучилась вечность? Я прокляла судьбу, и потащилась вслед за ней. Путь наш лежал на улицу. Барбос даже не тявкнул, луна светила замечательно ярко. Жозефина подвела меня к сараюшке и велела взять лопату. -Ты с ума сошла? Я не буду копать! -Там немного. Бери скорее. Я конечно взяла. Закинула лихо на плечо и отправилась избавлять фамильное привидение от проклятия. Дошла до ничем не примечательного дерева за домом. И принялась копать. -Ах как прекрасно здесь было в мае... -завела Жозефина. - Здесь яблони росли. Все в цвету, а мы с Эрнестом на качелях. Качели здесь были, на двоих. Я читаю книгу. Надин зорко бдит в окно, а рука его тем не менее... Она замолкла замечтавшись. А я бы послушала, и про руку, и про Надин. Жозефина охотно кормила меня байками о своем участии во всех революциях, и многочисленных легендарных любовниках, но веры ей было ни на грош. Я, руководствуясь ценными указаниями, вскопала уже приличный участок. Найти ничего и не надеялась, от того крепко удивилась, когда лопата звякнула о металл. Ругаясь на вспыхнувшие мечты о внезапно обретенном богатстве, и пытаясь унять фантазии, я торопливо стала отбрасывать землю прямо руками. Она было жесткой и неподатливой, и сразу же забилась под ногти, но о лопате в тот момент я напрочь забыла. Достала небольшой железный ящичек, изрядно временем побитый, что даже в лунном свете было видно, и прижала к груди. Поднялась с земли, с видом победительницы, мимолетно удивившись отсутствию Жозефины, в такой то исторический момент. И увидела его. Признаться, даже не удивилась, столько раз за последние дни на него натыкалась. Сидел на пеньке, оставшемся видимо от яблони росшей сто лет назад, ноги вперед вытянув. По виду никуда вовсе не спешил. - Если уж любуетесь, могли бы и копать помочь. -Вы с таким энтузиазмом работали, грех было отвлекать. Позволите полюбопытствовать содержимым сундучка? -А у меня есть выбор? -проворчала я, и отправилась в дом. Игнат легко поднялся, и пошел за мной. В кухне поставила свое сокровище на стол. На полированную поверхность сразу же осыпалась земля и кусочки ржавчины. Игнат задумчиво оглядел его о всех сторон, досадливо поморщился на разведенную грязь. Подстелил под сундучок газету, и притащил страшного вида железяку. -На ключ закрыто. -пояснил он. -Но и с ключом не открыть, ржавое все. Пару минут потерзал ларец, тот жалобно взвизгнул, и открылся. Мы нетерпеливо откинули крышку и склонились, лбами стукнувшись. Внутри лежала куча на первый взгляд непонятной ветоши, оказалось, что в нее был заботливо завернута совсем небольшая деревянная шкатулка. В прекрасной сохранности. Она тоже была закрыта на ключик, но он висел тут же, на цепочке. Игнат посторонился, и я взяла шкатулку дрожащими руками- не каждый же день нахожу клад. Вставила ключик, и повернула. Открылась шкатулка почти как по маслу. Я рассчитывала на россыпь алмазов, царских червонцев наконец. Но в шкатулке были бумаги. И фотографии. На первой моя Жозефина улыбалась во всю мочь, закинув руку на плечо молодого человека с щегольскими усиками под под Рета Батлера. На второй она же сидела чинно сложив руки на коленях и серьезно глядя в объектив. Чопорное платье, застегнутое наглухо, не чета той сорочке, в которой она навечно застряла. Я перевернула фотографию, и на обратной стороне увидела надпись- Надин, от кузины Агриппины на вечную память. -Надин кузина Жозефины! -воскликнула я, а Игнат покосился на меня с опаской. Но моим вниманием всецело завладели фотографии. Вот глупая, отчего же ей свое имя не нравится, очень даже красивое. Я сидела, любовалась ею, и улыбалась. Слезы навернулись, и даже в горле запершило. -Вам знакома эта девушка? -Да... Это моя пра-пра бабушка. А может еще одно пра, я не уверена. Свой возраст она скрывает. -Что простите? -Нет нет... Просто это так удивительно, найти в вашем саду фотографии своей прабабушки. -А теперь вопрос на засыпку. Как вы вообще узнали где копать? Будете рассказывать про случайность и биотоки? -Меня влекла неведомая сила. -ответила я, и нос вздернула. Пусть пытает, тем более царских червонцев нету, следовательно и претензий тоже. Игнат покачал головой, но ничего не ответил. Мы бережно извлекли оставшиеся бумаги. Две долговые расписки на неведомые мне имена. Стопка любовных записок. К сожалению, на большей части чернила совершенно выцвели, и прочесть их было невозможно. Остальные я прочитала, и пусть они и не открывали тайны моей Жозефины, и состояли в основном из стихов, и написанных витиеватым почерком признаний в любви, и неотвратимости рока, слез я все же сдержать не смогла. И самым глупым образом разревелась. Сидела и всхлипывала, слезы полой балахона утирая. Когда из шкатулки вывалилось обручальное кольцо старинной работы, я уже на фантазировала превратностей судьбы Жозефины на полную катушку, и стала всхлипывать в голос. -Вы удивительно близко принимаете к сердцу воспоминания вашей пра-прабабушки. -сказал Игнат. Я икнула, и заревела пуще прежнего. А он обошел стол, и вдруг прижал меня к своей груди. Вроде как ребенка. Но я сразу застыдилась своего красного носа, зареванных щек и черных ногтей. Вспомнила, как любовалась его торсом, и вовсе себя неуютно почувствовала. Приподняла голову, и поймала его взгляд. Смотрел он на меня серьёзно, но с неким недоумением. Словно прикидывая, что я за зверушка такая, и что же со мной делать. А я подумала-весна. У меня не было любовника бог знает сколько месяцев. А я почти взрослая уже тетенька. И вообще, Голощапов серчает, может я скоро к Жозефине присоединюсь, и буду куковать вечность недолюбленная. Чертыхнулась про себя, встала на цыпочки, и к его губам потянулась. Получилось вполне трогательно, и не наигранно, по крайней мере, я на это надеюсь. На мой поцелуй ответили, да так жарко, что когда чужие руки нырнули под мой балахон с целью ознакомиться со скрываемыми прелестями, я даже не стала переживать, что на мне сегодня не подходящие трусики. Мыслительные способности, в том числе и переживания включились гораздо позже. И я сразу же запереживала- господи, я ж с ним два дня знакома, даже на ты перейти не успели. Какой конфуз! Я подкатилась к краю постели, и стала шарить по полу, с целью найти свою одежду, и спастись бегством. Темно было чертовски, и мой черный балахон весьма удачно маскировался. -Уже уходишь? -Так мы все таки перешли на ты? А я то переживала. -Останься. Сегодня же выходной. Баб Тоня с утра отбудет к своей троюрдной сестре, может даже с ночевкой. Можно не стесняться. - Я не стесняюсь! -возмутилась я. -Просто легкие связи, это не для меня. Я девица честных правил. Игнат поймал меня за пятку, и к себе потянул. Защекотал, прижал своим телом, и мои принципы вновь позорно отступили. - Меня так возбуждают чопорные девицы. -горячо зашептал мне на ухо. -А уж в монашеских рясах! -Это не ряса! Я осталась до утра. Тихонечко встала первой, прижала к груди рясу, и собралась было ретироваться, когда Игнат приоткрыл один глаз . -Бога ради, возьми хоть мою футболку.-сказал он. Перевернулся на другой бок и уснул дальше. А я после душа надела его футболку, и человеком себя почувствовала. Еды был полный холодильник, и по этому поводу можно было не страдать. Жозефина меня не тревожила, только отсутствие Васьки терзало совесть. Игнат говорил, что такие загулы для пакостника характерны, правда отсутствовал он дольше обычного. Тем не менее, не смотря на совесть, следующие сутки я провела преимущественно в постели, причем не своей. На следующее утро Игнат уехал в город, ко мне сразу же вернулись принципы. И Жозе