считывала на россыпь алмазов, царских червонцев наконец. Но в шкатулке были бумаги. И фотографии. На первой моя Жозефина улыбалась во всю мочь, закинув руку на плечо молодого человека с щегольскими усиками под под Рета Батлера. На второй она же сидела чинно сложив руки на коленях и серьезно глядя в объектив. Чопорное платье, застегнутое наглухо, не чета той сорочке, в которой она навечно застряла. Я перевернула фотографию, и на обратной стороне увидела надпись- Надин, от кузины Агриппины на вечную память. -Надин кузина Жозефины! -воскликнула я, а Игнат покосился на меня с опаской. Но моим вниманием всецело завладели фотографии. Вот глупая, отчего же ей свое имя не нравится, очень даже красивое. Я сидела, любовалась ею, и улыбалась. Слезы навернулись, и даже в горле запершило. -Вам знакома эта девушка? -Да... Это моя пра-пра бабушка. А может еще одно пра, я не уверена. Свой возраст она скрывает. -Что простите? -Нет нет... Просто это так удивительно, найти в вашем саду фотографии своей прабабушки. -А теперь вопрос на засыпку. Как вы вообще узнали где копать? Будете рассказывать про случайность и биотоки? -Меня влекла неведомая сила. -ответила я, и нос вздернула. Пусть пытает, тем более царских червонцев нету, следовательно и претензий тоже. Игнат покачал головой, но ничего не ответил. Мы бережно извлекли оставшиеся бумаги. Две долговые расписки на неведомые мне имена. Стопка любовных записок. К сожалению, на большей части чернила совершенно выцвели, и прочесть их было невозможно. Остальные я прочитала, и пусть они и не открывали тайны моей Жозефины, и состояли в основном из стихов, и написанных витиеватым почерком признаний в любви, и неотвратимости рока, слез я все же сдержать не смогла. И самым глупым образом разревелась. Сидела и всхлипывала, слезы полой балахона утирая. Когда из шкатулки вывалилось обручальное кольцо старинной работы, я уже на фантазировала превратностей судьбы Жозефины на полную катушку, и стала всхлипывать в голос. -Вы удивительно близко принимаете к сердцу воспоминания вашей пра-прабабушки. -сказал Игнат. Я икнула, и заревела пуще прежнего. А он обошел стол, и вдруг прижал меня к своей груди. Вроде как ребенка. Но я сразу застыдилась своего красного носа, зареванных щек и черных ногтей. Вспомнила, как любовалась его торсом, и вовсе себя неуютно почувствовала. Приподняла голову, и поймала его взгляд. Смотрел он на меня серьёзно, но с неким недоумением. Словно прикидывая, что я за зверушка такая, и что же со мной делать. А я подумала-весна. У меня не было любовника бог знает сколько месяцев. А я почти взрослая уже тетенька. И вообще, Голощапов серчает, может я скоро к Жозефине присоединюсь, и буду куковать вечность недолюбленная. Чертыхнулась про себя, встала на цыпочки, и к его губам потянулась. Получилось вполне трогательно, и не наигранно, по крайней мере, я на это надеюсь. На мой поцелуй ответили, да так жарко, что когда чужие руки нырнули под мой балахон с целью ознакомиться со скрываемыми прелестями, я даже не стала переживать, что на мне сегодня не подходящие трусики. Мыслительные способности, в том числе и переживания включились гораздо позже. И я сразу же запереживала- господи, я ж с ним два дня знакома, даже на ты перейти не успели. Какой конфуз! Я подкатилась к краю постели, и стала шарить по полу, с целью найти свою одежду, и спастись бегством. Темно было чертовски, и мой черный балахон весьма удачно маскировался. -Уже уходишь? -Так мы все таки перешли на ты? А я то переживала. -Останься. Сегодня же выходной. Баб Тоня с утра отбудет к своей троюрдной сестре, может даже с ночевкой. Можно не стесняться. - Я не стесняюсь! -возмутилась я. -Просто легкие связи, это не для меня. Я девица честных правил. Игнат поймал меня за пятку, и к себе потянул. Защекотал, прижал своим телом, и мои принципы вновь позорно отступили. - Меня так возбуждают чопорные девицы. -горячо зашептал мне на ухо. -А уж в монашеских рясах! -Это не ряса! Я осталась до утра. Тихонечко встала первой, прижала к груди рясу, и собралась было ретироваться, когда Игнат приоткрыл один глаз . -Бога ради, возьми хоть мою футболку.-сказал он. Перевернулся на другой бок и уснул дальше. А я после душа надела его футболку, и человеком себя почувствовала. Еды был полный холодильник, и по этому поводу можно было не страдать. Жозефина меня не тревожила, только отсутствие Васьки терзало совесть. Игнат говорил, что такие загулы для пакостника характерны, правда отсутствовал он дольше обычного. Тем не менее, не смотря на совесть, следующие сутки я провела преимущественно в постели, причем не своей. На следующее утро Игнат уехал в город, ко мне сразу же вернулись принципы. И Жозефина. -Весело проводишь время? -едко спросила она, когда я в общем то чай пила, и совсем не веселилась. -Ничего, что я уже сто лет мучаюсь? Любовь? -Уж ты то в свое время повеселилась! -не выдержала я. -Коли бы не твои любови, и мужчины, то и проблем бы не было! Дожила бы век в окружении благодарных потомков. Одного мужа ей мало было! -Варвара! -обиделась Жозефина. -Не говори того, о чем будешь сожалеть. -Хорошо. -пошла я на мировую. - Говори, где копать. В ларце медальона не было. -Пойдем к дубу. -не стала ломаться она. -Мы там... страсти предавались. Авось и прикопал. На правах любовницы я экипировалась тем, что нашла в шкафу Игната. Футболку, свитер. Джинсы, которые подвязала веревкой. Также упомнила, что в лесу еще снег лежит, и надела резиновые сапоги. Ветровка, и лопата. К подвигам готова. Шли мы долго, и я изрядно утомилась. Какая же страсть их снедала, что для удовлетворения которой, они согласны были километры отматывать. Хотя тогда на конях поди, как баре... и потом Надин вездесущая. Наконец, преодолев заболоченный овраг мы увидели дуб. Выглядел он внушительно, хоть и был по весеннему лыс. Был в несколько обхватов шириной, скрученные ветви тянул высоко в синее, апрельское небо. Я вдруг почувствовала, до чего в лесу здорово. Какой воздух прозрачный, как смолой терпко пахнет. Кошки правда орут. -Кошки?-всполошилась я. -Мы же в лесу, какие кошки? -Уймись, лопату подыми, куда намылилась! Иди меж тех корней копай. Я копала. И на дуб косилась. На суку, почти надо мною, вольготно лежал серый кот. На следующем суку еще один. В высоте мне мерещились еще хвосты, но разглядеть я не сумела, а Жозефина понукала меня работать. Никаких сокровищ в этот раз обнаружено не было, а окапывать весь дуб вокруг я категорически отказалась. -Никакого сострадания к моей доле. -всхлипнула моя мученица. -Лезь тогда на дуб. Увидишь, там дупло. Эрнест любил там послания оставлять. -Дубровский.-выплюнула я, и на дуб полезла. Отчасти из за того, что хотелось посмотреть, не наблюдается ли там еще котов. -Ты как за письмами то лазила, романтичная особа? -Настоящие чувства толкают на безумства, тебе не понять. До первой развилки я вскарабкалась вообще просто. Кора там была грубой, в наростах. Сапог в нее упирался легко. Далее дело пошло труднее, коты презрительно от меня отворачивались. Насчитала я их три штуки, наверху вопел кто то еще. Видимо не только Жозефину это место манило страсть изливать. Добралась до дупла, с опаской сунула в него руку. -Тут только птичьи какашки! -крикнула вниз, и тут заприметила рыжий хвост. Свешивался он гораздо выше меня, но я целенаправленно устремилась ввысь. Расцарапала ладони, но залезла. Меня саму уже восхищало мое упорство, в фантазиях я уже стояла вровень с Жанной Д'Арк. Уселась на суку. Так и есть, Васька. Лежал вальяжно, хвостом чуть подрагивая. На ветке выше него напряженно застыла черненькая кошечка, видимо виновница сбора. -Ты знаешь ли паршивец, что тебя дома потеряли? -начала грозно я. -Две недели ни слуху ни духу. Экстрасенса из города выписали! На себя посмотри- отощал, шерсть свалялась. Расстраиваешь свою хозяйку. Кот от меня отвернулся вовсе. Вот гад! Я не приучена обманывать доверившихся мне людей. То есть на работе то обманываю конечно, мне за это деньги платят. А баба Тоня меня кормит, это совсем другое. И потом, я же сплю с ее племянником двоюрдным. Поэтому я ловко стянула с себя ветровку, и набросила ее на кота. Тот сделал попытку вырваться, но не тут то было. Я ловко спеленала его, позволив торчать только носу, и навязала узлов из рукавов. И намылилась вниз, на грешную землю. Однако вышла не задача -оказалось спускать прижимая к себе пусть и нейтрализованного, но активно извивающегося кота совсем не просто. Два метра я преодолевала целую вечность, а потом выбрала себе сук поудобнее, шуганула с него мышастого цвета кота, села, и разревелась. -Ты чего рыдаешь убогая? -кричала снизу Жозефина. -Слезь, мы еще покопать успеем! -Сама копай. -огрызнулась я. -У меня кот. -Бросай его, чудо гороховое. Сам как ни будь слезет. -Я не могу. Я Антонине Васильевне обещала. И пригорюнилась пуще прежнего. Оказалось, что для меня очень важно притащить этого рыжего стервеца домой. Жозефина долго бранилась, а потом и вовсе исчезла. Я спустилась с дуба. Когда почувствовала под ногами землю, уже вечерело. Легла оземь, и готова была целовать ее, как моряк после долгого плаванья. Васька, еще недавно оравший благим матом сейчас утих, и похоже спал. Я пристроила его поудобнее в руках, закинула на плечо лопату. Бросать чужой инвентарь в лесу было неловко, Антонина Васильевна как раз возилась в саду давеча. И пошла в деревню. Руки мои ломило от усталости, оцарапанная щека г