– Мы... Мы с ним разговариваем, – наконец выдохнула она. Куда уж дальше-то скрывать? – Он готовится к экзаменам. Я слежу, – тут же поспешила оправдаться женщина. – До конца года мы исправимся, как обещали. И поведение, и оценки. Я не понимаю, почему в школе постоянно вот такое с ним. Вы бы видели его дома...
– Может, ему на домашнее и перейти? – вдруг предложила учительница.
Собеседницу будто током ударило, в глазах промелькнул страх. Переход на домашнее обучение для нее казался чем-то немыслимым, равносильным или тюрьме, или больнице. Для нормального ребенка это был не выход, а то, что с сыном может быть что-то не так, она и мысли не допускала. Ну, несдержан, ну, излишне романтичен – но не хулиган и не больной!
– Пожалуйста, Маргарита Степановна, – умоляюще произнесла она. – Дайте нам последний шанс.
В кои-то веки Колю никто не отвлекал, поэтому он мог заняться любимым делом – сочинением стихов. Получалось пока не слишком хорошо, но парень твердо верил, что его ждет большое будущее: надо только хорошенько потренироваться. В конце концов, главное – вдохновение (а его хоть отбавляй), а навыки – дело наживное. Поэтому он устроился на лавочке вдали от суеты, нацепил наушники, выбрал нужный трек и пустился в плавание по волнам рифм и ритмов. Трудно сказать, сколько он так просидел. Он настолько был погружен в себя, что не заметил, как подошла мама и опустилась рядом с ним, закрыв глаза и откинувшись назад, опираясь спиной на шершавую стену.
– Коль... – окликнула она сына после продолжительной паузы – никакой реакции. Ну конечно! Опять он витает в облаках!
Мама выждала немного, а потом решительно стянула с его головы наушники: это был единственный способ обратить на себя внимание.
– Колян, я очень за тебя переживаю, – настойчиво продолжила она, когда сын все-таки заметил ее присутствие. Конечно, наушники-то отобрали! Теперь придется выслушивать лекции на тему «Правильное поведение и воспитание». – Я понимаю, тебе нравится Настя. Да, красивая, эффектная, из хорошей семьи...
– Она физрука вчера насмерть мячом забила. Волейбольным, – мрачно брякнул Коля в ответ. Как и любой подросток, он терпеть не мог, когда кто-то не просто вмешивается в его жизнь, а еще и пытается опекать. Он уже не маленький!
– Что? – глаза мамы испуганно расширились.
– Шучу! – хмыкнул Коля, попытавшись разрядить обстановку.
– Дурак... – голос мамы звучал не иронично, как обычно, а осуждающе, и Коле это, разумеется, не нравилось. Похоже, на сей раз она сильно разволновалась и решила взяться за него всерьез.
– Давай я сам как-нибудь разберусь, ладно? – выдохнул парень обиженно, глядя в сторону. И кто вообще вызвал ее в школу? Неужто кто-то из одноклассников? Хуже, если сама Маргарита Степановна...
– Разобрался уже, – сокрушенно вздохнула мама. – Нам с тобой последний шанс дали. Прости, придется идти на крайние меры.
Коля знал, что значат эти слова, и каждая клеточка его творческого мозга противилась этому. Это было хуже, чем домашний арест, чем ограничение доступа в Интернет, чем невозможность играть в любимую игру. Поэтому он не питал никаких иллюзий, когда мама протянула руку и смерила его выжидательным взглядом. Парень хотел было ей все объяснить, но в итоге с негодованием отбросил эту мысль: все равно не поймет.
– Я этого не хотела, но ты по- другому просто не слышишь, – добавила женщина, будто стремясь найти себе оправдание. Она понимала, что подобные жесты не добавят теплоты в их отношения – они только сильнее отдалятся – но не видела другого выхода... по крайней мере, сейчас.
Коля медленно, с демонстративной неохотой извлек телефон и наушники и жестом трагика вложил их матери в ладонь, всем видом демонстрируя недовольство и отвращение к окружающему миру.
– Это для твоей же пользы, – продолжала оправдываться мама, чувствуя себя домашним тираном – не меньше. – Я просто... Я не знаю, что с тобой делать. Если так дальше пойдет... Ну, кем ты вырастешь-то, Коль? – прибегла она к типичному аргументу родителей подростков, который те частенько применяли к непослушным детям и который, по статистике, почти никогда не работал.
– А обязательно кем-то другим вырастать? – буркнул Коля угрюмо.
Мама осеклась на полуслове. У нее закончились аргументы, а разговор рисковал зайти пройти «точку невозврата», после чего можно будет забыть о доверительных отношениях в семье вообще... по меньшей мере, на ближайшие годы. «Надо выдохнуть, – убеждала она себя мысленно, – он исправится, образумится, нужно только время...»
– Мне надо на смену, – сообщила она, резко поднимаясь. – И да, мы договорились, что ты весь класс отмоешь от того, что натворил. Сам.
– Легко вообще, – фыркнул в ответ Коля, но его отстраненный тон не сулил ничего хорошего. – Хорошей смены, мам...
Глава 4
Класс пустовал; все давно разошлись по домам... кроме, конечно, штрафников. Точнее, штрафник был один: приятель остался составить ему компанию, чтобы не было так скучно. Коля равнодушно возил тряпочкой по доске туда-сюда, без особого энтузиазма пытаясь похоронить навсегда следы своего творчества. Но настырная надпись никак не желала оттираться, и все попытки приводили лишь к увеличению грязного пятна.
Тишину нарушало только поскрипывание тряпки о доску, шуршание обертки и тихий стрекот телефона. Все эти звуки страшно раздражали Колю. За часы, проведенные на «гауптвахте», он успел остыть, проголодаться и порядком разозлиться. А приятель сидел на парте за его спиной, болтая ногами и довольно чавкая конфетой, и гонял на телефоне какую-то игрушку. Помощи от него – как физической, так и моральной – было ровным счетом ноль.
– Чеши домой, – раздраженно бросил парень, чувствуя, как отметка на шкале его нервов медленно, но верно подступает к точке кипения. – Чего сидеть?
– Я здесь из-за чувства вины, – многозначительно заявил Фима, с тоскливым видом надкусив недоеденный батончик, как будто именно он был причиной всех его бед. – Это съедает меня изнутри.
– Тут вторая тряпка есть, – решил намекнуть приятелю Коля, которому надоело работать в одиночку, когда другие едят.
– Это было бы несправедливо, – заметил тот назидательно. – Я же не участвовал в конфликте.
Нет, с этим бесполезно о чем-то говорить! Вымещая злость на ни в чем не повинной тряпке (а заодно чтобы выпустить пар), Коля схватился за нее обеими руками, придавил к поверхности доски и принялся ожесточенно тереть надпись. Но злость не ушла, а только усилилась от воспоминания, как вместо ветоши еще несколько часов назад пытались использовать его самого. Не исчезли и злосчастные разводы маркера.
– Коль, я, конечно, понимаю глубинные причины твоего поступка, – пустился в рассуждения приятель. Он очень хотел хоть чем-то помочь другу, но ничего, кроме нравоучений, на ум почему-то не приходило. – Но, оценивая твою тактику, должен сказать, что она крайне неэффективна.
– Ну, давай, ты меня еще не закапывал сегодня... – буркнул парень, не оборачиваясь. Мало ему как будто нотаций от матери и учительницы, так еще и этот лезет со своей моралью!
Поразмыслив немного, Коля нашарил в кармане связку ключей и попытался применить ее в качестве «моющего средства» – раньше помогало: вдруг и сейчас поможет? – но только исцарапал доску. У парня опустились руки. Ну вот, теперь еще и влетит за испорченный инвентарь... А назойливый приятель, чтоб ему онеметь, вошел во вкус и продолжал нравоучения, только больше и больше воодушевляясь:
– Какой смысл бодаться с Виктором в реале? Если бы ты мыслил чуть глубже, то мог бы прийти ко мне, кинуть клич в чат, собрать ребят, загрифирить его замок в «Майнкрафте», вынести в «Контру», кинуть репорт в «Фортнайте»... Он бы в онлайн годами не выходил. Это я понимаю.
Фиме, похоже, было все равно, слушают его или нет: ему вполне хватало одного умного собеседника. Поэтому Коля просто проигнорировал его и молча направился к двери в подсобку.