Во время одного из путешествий супруг Алисы умирает в Афинах в 1880 году. Она становится вдовой… примерно в то же время, когда церковный суд в Риме провозгласил 3 января 1880 года расторжение брака, заключенного десять лет назад между Альбертом, герцогом де Валентинуа, старшим сыном принца Шарля III Монакского, с принцессой Мари-Викторией Дуглас Гамильтон, дочерью герцога Гамильтона, первого пэра Шотландии и принцессы Марии Баденской, внучкой Стефании де Богарне, когда-то усыновленной Наполеоном I. Этот брак казался удачным: ему двадцать лет, ей — восемнадцать. Но любовь не нашла места в этом браке. Это был всего лишь политический союз, который пожелал Наполеон III, коему леди Мари приходилась внучатой племянницей. Хотя, если употребить современное не очень элегантное выражение, это могло бы получиться. Мари была красива, а Альбер, моряк в душе, очень привлекателен — матовый цвет лица контрастировал со светлыми глазами; он был чувственный и умный, полный очарования и любезности, но временами высокомерный и нервный.
Начало было обнадеживающим, после того как 18 сентября 1869 года брачный договор был подписан во дворце Сен-Клу, а церковный брак был заключен тремя днями позже в замке Марше в Эсне, который до сих пор принадлежит семье Монако. Проведя несколько недель в Швейцарии, а затем в Бадене, молодожены в декабре прибывают в Монако. Здесь молодая герцогиня забеременела. Беременность протекала тяжело, и очень скоро она почувствовала себя несчастной. Она страдала вдали от матери и от своей страны, но еще больше, вероятно, от затворнической жизни рядом с мужем, который пренебрегал ею. Кроме всего прочего принц Шарль заболел, и его сестра герцогиня д'Урах приехала на Скалу, где она устанавливала свои законы. В феврале 1870 года Мари уехала из Монако в Германию и 12 июля 1870 года родила в Баден-Бадене мальчика, который впоследствии стал принцем Луи-Оноре-Карл-Антуаном. Она больше никогда не увидела дворец Гримальди, кстати сказать, к облегчению супруга, отправившегося на войну 1870 года, а после этого ставшего офицером испанского флота Все попытки сближения были напрасны, и после решения Рима Шарль III смирился с неизбежным 28 июля он объявил гражданский брак своего сына расторгнутым. И как раз вовремя: вот уже примерно месяц, как Мари Гамильтон стала супругой венгерского дворянина, графа Фестетикс, благодаря чему она смогла сблизиться в качестве подруги с императрицей Елизаветой Австрийской.
Герцог де Валентинуа встретил молодую вдову герцога Ришелье на Азорских островах, где он занимался парусным спортом на своей яхте «Ласточка». Он показал ей яхту и океанографические приборы, находящиеся на борту. Уже довольно длительное время его интересовали повороты и капризы Гольфстрима. Алиса пришла на яхту с детьми, и Альбер, который вот уже некоторое время испытывал серьезные финансовые затруднения, очень быстро был очарован красивой молодой женщиной… и такой богатой.
Вернувшись в Монако, он твердо решил жениться на ней, но принц Шарль III был не согласен. Сцена, которая произошла между ними, стала знаменитой:
«— Жениться на простолюдинке, немке, еврейке! — кричал принц Монако. — Вы что же, хотите нас обесчестить?
— Отец, эта простолюдинка — графиня Ришелье. Эта немка — американка. Эта еврейка — католичка и к тому же одна из самых богатых женщин Америки.
— Я знаю, что говорю!
— Я знаю, что говорю!»
Каждый остался на своих позициях, но Альбер не уступил. После смерти отца в 1889 году он стал правящим принцем. Через несколько недель в Париже в представительстве Монако, а затем в церкви резиденции папского посла на улице Варенн он вступил в брак с Алисой. 12 января 1890 года он торжественно въехал с супругой в свой добрый город для того чтобы быстро отправиться на свою яхту, которая теперь называлась «Принцесса Алиса».
Новой принцессе пришлось приспосабливаться к жизни жены моряка. Она держала в Париже блестящий салон, где встречались люди из светского общества и артисты. Первых она направляла во дворец, вторых — в Монте-Карло, где лет десять назад Шарль Гарнье построил театр. Но эта новая сцена не делала сборы. Заслуга принцессы Алисы заключалась в том, что она пригласила в 1892 году в Монте-Карло необыкновенного организатора — Рауля Гюнсбурга, который в течение почти пятидесяти лет посвящал себя монакской опере и превратил ее в одну из лучших в мире.