Она завела у себя в доме литературный салон, в котором блистал остроумием супруг и формировался талант сына Леона. То был один из трех самых известных литературных салонов Парижа (Двумя другими были салон мадам де Кайаве, вдохновлявшей Анатолия Франса, и Мадлен Ле Мер, открывшей дарование молодого Пруста) Правда, существовал еще четвертый и весьма серьезный литературный салон Эдмона де Гонкура. Последний всегда был дружен с четой Доде, а впоследствии даже породнился с ними, оказавшись родственником супруга их дочери. Злые языки утверждали, что Жюли Доде без памяти влюблена в Эдмона.
Жислен де Дисбах писал в своих воспоминаниях:
«Находясь в апогее славы, Альфонс Доде не подозревал, что жизнь его близится к своему финалу. Недолеченный сифилис, которым он переболел в юности, неожиданно дал о себе знать. Самые известные врачи оказались бессильны. Они смогли добиться лишь кратковременного улучшения. Несмотря на жесточайшие страдания, не раз подводившие его к грани самоубийства, несмотря даже на утрату способности ходить, писатель сохранял шарм и юношеское обаяние, всегда привлекавшие к нему женские сердца. Вплоть до самого конца дом его осаждали толпы поклонниц, некоторые пытались даже проникнуть в дом под теми или иными предлогами и увидеть кумира на смертном одре. Однако супруга проявляла твердость и не пускала интриганок на порог…»
Писатели, художники, журналисты, даже политики были завсегдатаями салона мадам Доде на улице Бельшасс, а затем на улице Университета. Сюда Рейнальдо Хан привел молодого Пруста, которому был оказан радушный прием. Впрочем, дом мадам Доде славился не только изысканностью и разнообразием интересов, но и очень теплой атмосферой.
После смерти любимого мужа Жюли стала уезжать на все лето в свой маленький древний замок на берегу Луары, вокруг которого стараниями Люсьена был разбит великолепный парк. Сюда приезжало куда меньше гостей, чем в Париже, но, проигрывая в количестве, провинциальный салон мадам Доде, безусловно, выигрывал в качестве: кружок становился более интимным, отношения в нем — более доверительными. В замок на Луаре приезжают Анна де Ноай, Рейнальдо Хан, Пруст, к тому времени уже известный и быстро сблизившийся с хозяйкой; Шарль Моррас и представители немногочисленного, но блестящего румынского землячества: принцесса Бранкован (мать мадам де Ноай), композитор Энеско и, наконец, знаменитая поэтесса Элен Бакареско… Знаменитая не только и не столько любовными стихотворениями, сколько любовными по хождениями. Перед ее женским обаянием не смог устоять даже благочестивый каноник Мунье, записавший в своем дневнике, что поэтесса «ослепительно, неправдоподобно красива».
Элен Бакареско принадлежала к знатному валашскому роду. В юности, едва появившись при Дворе, она так приглянулась королеве Румынии Елизавете, что та предложила ей стать чтицей королевской семьи. Большая честь для молодой аристократки, только что вышедшей в свет! А дальше… события приняли неожиданный оборот. В нее влюбился наследник престола принц Фердинанд, и прекрасная Бакареско твердо решила женить его на себе. Она считала себя достаточно знатной, чтобы претендовать на роль будущей королевы. В своей новелле «Принцесса Бибеско» Жислен де Дисбах так описывает дальнейший ход событий.
«Наследный принц стремился к этому браку не меньше, чем его обезумевшая от любви и честолюбивых притязаний пассия. Ко всеобщему изумлению, их поддержала романтичная, вдобавок всегда стремившаяся противопоставить себя суровому и старомодному мужу Елизавета. Однако король положил конец бурному роману сына, отправив Бакареско за границу. Та уступила непреклонной воле короля и силе государственных интересов, но наполнила все европейские столицы громкими жалобами. Даже во время аудиенции у папы Льва XIII она не постыдилась представиться ему как «несчастная невеста» наследного принца Румынии. Возмущенный папа вскричал: «О безумная!», — и жестом повелел ей выйти вон. Позднее, когда герцогиня де Роган спросила, что больше влекло ее: любовь или трон, Бакареско, не моргнув глазом, призналась — перспектива окружить себя блестящим двором.
Не став королевой, честолюбивая Елена вскоре добилась литературного признания и стала претендовать на роль королевы поэтов Претензии подкреплялись красотой и любвеобильностью — это делало многих критиков снисходительными. Но ее глубоко уязвил успех другой румынской писательницы принцессы Марты Бибеско. Принцесса была восхитительно хороша и намного моложе Бакареско, и все интриги последней, пытавшейся развенчать молодое дарование, не увенчались успехом.