Кабриер — это был «окруженный тремя рядами крепостных стен пучок башен под ансамблем почти плоских крыш, расположенных на разных уровнях. На переднем углу было расположено треугольное главное здание, более низкое, чем остальные строения, обрамленное сторожевыми вышками. Две толстые круглые башни с консолями стояли по бокам, так же как и массив квадратного донжона. Каждое оборонительное сооружение было увенчано выступающей галереей с бойницами». Замок не был фантазией архитектора-эстета в поисках стиля трубадуров. В архивах можно найти следы сеньоров Кабрера, начиная с 1070 года, и известно, что в свое время знаменитый предводитель ландскнехтов Родриг де Вилланла тщетно пытался захватить его в конце Столетней войны. И именно этот громадный бастион, возвышающийся на фоне прекрасного пейзажа, купила эта красивая женщина. Она восстановила его с особой заботой и с глубоким почтением к старинной архитектуре. Единственная, но грандиозная фантазия, которую она себе позволила, это устройство из двух этажей высокого, как неф[19] церкви, музыкального зала, где она работала сама, а впоследствии, когда пришло время покинуть сцену, и со своими учениками.
Работы в Кабриер должны были стоить целое состояние. Хватило ли на них королевских гонораров певицы или же им способствовало и золото Ренн-ле-Шато? Беранже Соньер, который, как оказалось, любил пышность, должен был бы с радостью помогать своей подруге, вкус у которой, к счастью, был намного более безошибочным, чем у него.
Подобное золотое дно, конечно, не могло не привлечь внимание церковных властей. У кюре Ренн-ле-Шато возникли большие неприятности, которые не очень его трогали. В конце концов он был заменен другим священником, на проповедях которого церковь оставалась пустой, в то время как прихожане собирались в часовне, построенной рядом необычным пастырем. Ему даже запретили совершать богослужение, но это его мало волновало, и он продолжал жить по-прежнему, как будто ничего не произошло. Говорят, что даже эрцгерцог Австрийский посетил его жилище отшельника.
Любовь между Соньер и Эммой Кальве — которая, не будем забывать это, была великой музой Массне — со временем угасла, уступив место никогда не прекращавшейся дружбе. В 1914 году Эмма после четырехлетнего турне по Соединенным Штатам вышла замуж за своего товарища по опере тенора Гасбарри. Со сценой было покончено: ей остался только Кабриер. Аббат Соньер тоже сошел со сцены: 22 января 1917 года он умер на пороге своего дома от воспаления головного мозга! Его единственной наследницей стала Мари Денарно, у которой так никогда и не смогли вырвать секрет сокровищ. Одна из старинных визиготских опор была подарена Эмме Кальве и должна и по сей день находиться в Кабриер. Эта великая певица умерла в 1942 году, и имя ее было забыто.
Когда в 1859 году художница Роза Бонер купила маленький замок Би, она хотела убежать от Парижа и почитателей, которые так же, как и любопытные, не переставали штурмовать ее мастерскую на улице Аса… Эта тридцатисемилетняя уроженка Бордо, родившаяся в 1822 году, в доме № 55 на улице, которая тогда называлась Сен-Жан-Сен-Серен, а сегодня ставшая улицей Дюранто, была так знаменита, как бывают немногие художники при жизни. В двадцать пять лет она получила свою первую золотую медаль за большую картину под названием «Пахота в Ниверне», которая теперь находится в Лувре. Художница-анималист, она соединяла в себе большую наблюдательность натуралиста с ловкостью кисти. Она получала огромное количество заказов из Англии, где ее высоко ценила королева Виктория. Что касается Америки, она купила за 268 500 золотых франков ее «Рынок лошадей», который в настоящее время находится в Метрополитен Музеум. В двадцатые годы ее произведения, обвиненные в шаблонности, познали что-то вроде свободного падения. Но вот уже несколько лет их котировка серьезно растет. Вот, пожалуй, и все, что касается художника! Теперь поговорим об имении и о персонаже. Би — деревушка, относящаяся к коммуне Томери, находится на опушке леса Фонтенбло, недалеко от большой дуги, описываемой Сеной вокруг виноградников, дающих знаменитый шасла[20] Фонтенбло. Это «большой дом в глубине двора, в стиле Людовика XIII, окруженный постройками для прислуги, впоследствии перестроенными художницей, прекрасный парк в три гектара, засаженный деревьями и переходящий в лес, с маленьким садовым домиком в античном стиле». Место было прелестное, дом красивый, но там не хватало мастерской, которую Роза Бонер, конечно, тут же построила. «Так над старой прачечной, — объясняет Жорж Пуасон, появилось живописное сооружение, к счастью, для нас сохранившееся, — просторное помещение в совершенно псевдонормандском стиле, увенчанное как бы двумя огромными свечками — монументальной трубой и пирамидкой, из которой открывался вид на необъятный лес…».