Мисс Уилсон познакомилась с Уэйнфилдами на одном из благотворительных вечеров. Не то чтобы это была случайность... она знала, что рано или поздно они обязательно пересекутся, но Диане было любопытно посмотреть на братьев, сумевших поднять почти разорившуюся компанию. Тем более, они оба всячески избегали публичных собраний и предпочитали заниматься делами, а не светиться перед фотографами.
На этот раз им то ли не удалось отвертеться от вечера, то ли их самих интересовала благотворительность. В любом случае, Диана сначала с интересом наблюдала за ними со стороны, а после как бы невзначай познакомилась.
Она знала, что братья - близнецы, и все равно в первый момент два одинаковых лица ее удивили и поразили. Хотя спутать их было невозможно: глаза Винсента скрывали темные очки, одевался он неизменно в черное, а во всем его облике была легкая небрежность. Фредерик пришел на вечер в белом, аккуратный и гладкий, хотя его взгляд мог быть таким же зеркальным, как очки его брата. С ними была их сестра, Анабель, но Диана только скользнула взглядом по миловидной девушке и не обратила на нее внимания. Она не представляла для нее ни малейшего интереса, тем более, Анабель даже не участвовала в делах компании.
Братья держались вместе. Каждый из них встречал собственных знакомых, разговаривал с ними, но все равно они оба не отходили далеко, не погружались в этот вечер. Только тихонько пробовали его, а потом вновь возвращались друг к другу. Причем Диана не могла бы сказать, делали они это осознанно или нет. В любом случае, понаблюдав некоторое время, она рассудила, что стоит действовать решительно.
- Братья Уэйнфилды? Приятно познакомиться, много слышала о вас. Диана Уилсон.
На лице Винсента не мелькнуло и тени узнавания. С некоторым разочарованием Диана поняла, что ее имя абсолютно ничего ему не говорит, и он понятия не имеет, кто она. Фредерик оказался более осведомленным. Он с изяществом поцеловал руку Дианы и сделал комплимент что-то вроде 'хозяйка журнала также прекрасна, как он сам'. Пожалуй, именно с того момента симпатии Дианы однозначно были на стороне именно этого брата.
Диана и сама не могла сказать, как так вышло, что в тот же вечер она оказалась в постели Фредерика. Не то чтобы она была против неожиданных связей, просто не могла представить, как это она, Диана Уилсон, переспит с человеком, которого знает всего-то пару часов. Но она не смогла - да и не хотела - сопротивляться обаянию Фредерика и его настойчивому желанию.
От мыслей Диану отвлекла открывшаяся дверь и сам Фредерик. Он был в легком халате, с мокрыми волосами и определенно удивился, увидев Диану.
- Не знал, что ты здесь.
- Винсент не сказал?
- Нет, он у себя.
Фредерик плотнее запахнул халат и уселся напротив Дианы.
- Хочешь чего-нибудь?
- Нет, благодарю, я пришла к тебе.
- Как мило. Зачем?
- Я соскучилась.
Он ничего не ответил и даже не смотрел на собеседницу. Кажется, Фредерик ожидал, что еще скажет Диана, и она, разумеется, не могла молчать.
- Всю неделю пыталась до тебя дозвониться, но ты не отвечал!
- Я был занят.
- Мне хотелось тебя увидеть.
- Смотри.
- Фредерик, ты невыносим! Неужели ты ни капельки не соскучился по мне?
- У меня не было на это времени.
Диана всплеснула руками и, кажется, была готова то ли расплакаться, то ли разораться. Именно это больше всего раздражало Фредерика: полная неспособность Дианы быть хоть немного адекватной. Он подозревал, что именно поэтому Винсент благоразумно удалился в свою комнату. Он вообще терпеть не мог Диану.
Фредерик и сам полагал, что отношения с этой женщиной были ошибкой. Мало того, что он уставал от нее самой, так еще и газетчики окружили роман такой шумихой, что Уэйнфилд постоянно пытался отыскать более или менее уединенные и не известные места. Проблема была в том, что Диана обожала вспышки фотокамер и заметки о себе.
Стоило провести с ней ночь, а с утра распрощаться и только изредка пересекаться на каких-нибудь приемах. Теперь Фредерик понимал это. Но тогда он чувствовал себя отвратительно после истории с Лукасом, а работа, как назло, шла гладко и оставляла кучу свободного времени. Поэтому, когда Диана заявила, что никуда его не отпустит, Фредерик и не пытался уйти. Он подумал, это может стать неплохим времяпровождением.
Винсенту она сразу не понравилась. Он заявил, что его брат - псих, и связываться с 'этой женщиной' не стоит даже под страхом смерти. Это было через месяц или два после того, как Фредерик нашел брата в ванной, так что резонно заявил, что женщина - куда лучший способ развлечения, нежели перерезанные вены. Это было жестоко, но Винсент сразу замолчал и просто тихо ненавидел Диану. Как был позже вынужден признать Фредерик, вполне справедливо.
Не то чтобы Диана была плохой женщиной. Просто ее истеричность и непонимание оказались выше сил Фредерика. И он надеялся, что после того, как она тихо его отпустила, больше мисс Уилсон в его жизни не появится. Он явно ее переоценил.
- Диана, рад тебя видеть, - вздохнул Фредерик. - Но давай встретимся позже, хорошо? У меня сейчас есть некоторые дела.
- Какие могут быть дела! Ты дома, явно не собираешься работать... ты хочешь меня выгнать?
Уэйнфилд мысленно вздохнул. Стоило ожидать, что так просто избавиться от Дианы не выйдет. Тем более, у него правда были дела, в которые он вовсе не хотел посвящать гостью.
- Диана, мне правда надо кое-что сделать. Я позвоню.
- Обещаешь?
- Конечно.
Когда-нибудь обязательно. В следующей жизни, например.
- Хорошо, - вздохнула Диана. - Я буду ждать.
Анабель знала, что к ним приходила Диана Уилсон. Она не слышала да и не могла слышать ни саму гостью, ни входную дверь. Но, тем не менее, знала, что она приходила. Знала так четко, как будто кто-то сказал ей. Впрочем, Анабель это не волновало.
Она лежала на своей кровати, откинув балдахин в сторону, и скользила взглядом по строчкам на потолке. Красивым каллиграфическим почерком и черными чернилами там была выведена цитата из Эдгара По: 'Тем, кто видит сны наяву, открыто многое, что ускользает от тех, кто грезит лишь ночью во сне'.
Ее написал Лукас, на утро после их первой ночи. Они лениво валялись в постели, слишком уставшие от занятий любовью, но слишком довольные, чтобы просто уснуть. Анабель прикрыла глаза и слушала, как бьется сердце Лукаса, а он обнимал ее одной рукой и смотрел на потолок. Тогда, в утренней тишине ее спальни, он негромко продекламировал Эдгара По.
- Что это? - встрепенулась Анабель.
- Цитата. Я подумал, что было бы здорово, если я видел не потолок, а ее.
- Так почему бы тебе не написать?
Чернила нашлись. Лестницу искали чуть дольше, но вскоре в спальне была и она. Взгромоздившись на верхнюю ступеньку, Лукас аккуратно выписывал каждое слово, а сама Анабель наблюдала за работой из постели, изредка корректируя его движения.
По правде говоря, надпись все равно вышла кривоватой, но это мало кого волновало. Теперь для Анабель более важным стал сам факт ее наличия. Потому что эти слова писала рука Лукаса. Потому что это был очередной кусочек ее воспоминаний, с которым она никогда не смогла бы расстаться.
По комнате плыла легкая музыка, больше всего напоминавшая саундтрек к немому фильму ужасов. В отличие от многого другого, это не было частью тени Лукаса. Музыку дал ей послушать Фредерик, сказав, что Анабель должно понравиться. Ей и вправду понравилось. Мелодии напоминали о средневековых городах, о стуке копыт по мостовой и поцелуях, которые могли принести вечность.
Комната пропахла благовониями, которые так любила Анабель, и которые так ненавидели ее братья. Винсент говорил, у него болит от них голова, Фредерик деликатно молчал, но сам предпочитал держаться подальше от ароматных палочек, пирамидок и ламп. Анабель понимала это, потому разливала в воздухе запахи либо когда в квартире никого не было, либо только в своей комнате, как сегодня.