Наконец горная страна осталась позади, и все вздохнули [28] с облегчением. Теперь под нами расстилалась однообразная гладь пустыни. Единственные ориентиры - насыпи, покрывающие линию нефтепровода, мелькающие то справа, то слева небольшие посадочные площадки. Эксплуатация и текущий ремонт этого сооружения, по-видимому, осуществляются при помощи авиации - небольших легких самолетов.
Пересекаем мутный Тигр с перекинутыми через него мостами и подходим к зеленеющему оазису - Багдаду. Минуем иракскую столицу, летим над зеркальной гладью озера Хаббания и приземляемся на бетонированной дорожке близлежащего аэродрома.
Вокруг аэродрома знакомые по Тегерану однотипные бараки из гофрированного металла, купола подземных резервуаров для горючего, покрытые алюминиевой краской. Везде юркие «виллисы» и тупорылые «студебеккеры». Звучит английская речь. Британские офицеры в белых кителях и пробковых шлемах обступают наши самолеты.
Раскаленный воздух обжигает кожу - сорок пять градусов в тени! Пока советское командование вело переговоры с союзными офицерами, хозяевами аэродрома, о нашем размещении на отдых и о дальнейшем пути, мы забрались под крыло самолета, спасаясь от палящего солнца.
Неожиданная встреча
На аэродроме мы встретили советских летчиков, возвращавшихся на Родину. Они воевали в тех местах, куда теперь направлялись мы. Как обрадовались мы неожиданной встрече, товарищам, успевшим стать за несколько месяцев «ветеранами» воздушной борьбы в Средиземноморье! Оказалось, что это экипаж командира А. С. Шорникова, который доставил советскую военную миссию в Бари, а сейчас ее начальник генерал-лейтенант Н. В. Корнеев по вызову летит в Москву.
Они рассказали нам о своих полетах к югославским партизанам, в частности о том, как в апреле сорок четвертого года Шорникову поручили слетать на заснеженный горный аэродром Боснии. Английские авиаспециалисты утверждали, что тяжелый самолет с грузом посадить [29] в этом месте зимой невозможно. Экипаж Шорникова, летая на Медыно Поле, доказал, что хотя это и очень трудно, но возможно.
Фашистские войска в конце мая начали новое большое наступление против Народно-освободительной армии Югославии и партизанских отрядов. Гитлеровцы рассчитывали с помощью предателей - «четников» и «усташей» захватить верховный штаб НОАЮ во главе с маршалом Иосипом Броз Тито и сбросили парашютный десант в районе города Дрвар, перерезав все горные дороги. Большая группа десантников опустилась совсем близко от штаба.
Тогда маршалу Тито пришлось со своим штабом эвакуироваться в другое место. В ночь на 4 июня экипаж Шорникова получил приказ вылететь в район Купрешко Поле и произвести посадку примерно в ста километрах от города Дрвар.
Погода не благоприятствовала советским авиаторам. К тому же маршрут их полета пролегал через морскую базу Сплит, захваченную гитлеровцами: тут легко можно было нарваться на сильный огонь зенитных батарей. Более получаса ушло на то, чтобы в разрывах облачности обнаружить световые сигналы. Летчику удалось заметить партизанские костры. Потребовались большое умение и осмотрительность, чтобы посадить тяжелый самолет на тесную площадку, изрезанную горными ручьями. Бортмеханик И. Г. Галактионов с облегчением вздохнул, когда прекратилось шуршание камней под колесами и машина остановилась.
Через некоторое время к самолету подошел маршал Тито и сопровождавшие его лица. Недолгое совещание, и вот машина, подпрыгивая на ухабах, стремительно набирает скорость и отрывается от земли… На борту - маршал Тито, начальник советской военной миссии, английский и американский представители, члены Верховного штаба Народно-освободительной армии Югославии.
Когда воздушный корабль достиг побережья Адриатического моря, маршал Тито зашел в пилотскую кабину. Он подробно расспрашивал о трудностях посадки и взлета, интересовался, можно ли осуществить еще один полет этой ночью на ту же площадку.
И экипаж Шорникова совершил второй рейс.
Попытка гитлеровцев уничтожить Верховный штаб [30] Народно-освободительной армии Югославии была сорвана. Штаб-квартира маршала Тито разместилась в пещере на самой высокой горе югославского острова Вис. Туда можно было попасть только по извилистой крутой тропинке. Остров все время находился в руках югославских патриотов, оккупанты проникнуть туда не смогли.
Естественно, нас, командиров кораблей, направляющихся для работы в боевых условиях, интересовало многое - все, что связано с полетами ночью в горы Югославии: и ориентировка над морем и сушей в горах, и противовоздушная оборона противника на югославском побережье и в районах отыскания целей - словом, целый комплекс вопросов. Времени было мало. Все же у штурмана П. Н. Якимова я успел спросить, кто его заменял в экипаже, когда он находился в Дрваре, а позднее на Купрешко Поле.
- Известное дело кто! - указал он на рядом стоящего бортрадиста Николая Сергеевича Вердеревского. Я знал Вердеревского еще до полетов в Югославию. Уже тогда этот молодой старший лейтенант был одним из самых опытных радистов. Вот он-то и рассказал нам, как ему приходилось совмещать две должности на корабле - бортрадиста и штурмана.
До дрварских событий, летая в этот район, экипаж изучил контурное очертание горных вершин, так что командир корабля А. С. Шорников со вторым пилотом Б. И. Калинкиным всегда знали общую ориентировку.
- Я имел карту навигационных расчетов с предвычисленными пеленгами в секторе наших полетов, - уточнил Николай Вердеревский. - В воздухе постоянно брал пеленги Бриндизи, Бари, а иногда даже химкинский пеленгатор (Москва). Кроме того, на югославском побережье использовал немецкую приводную радиостанцию, которая была установлена ими на возвышенности Сплита для своих самолетов. Командир нашего корабля всегда имел подобранный курс на цель и знал время пролета контрольных ориентиров. Так вот и летали, причем самолетовождение по пеленгам было самым надежным: ни разу командира не подвел, - заключил Вердеревский.
Из краткого рассказа я понял, какое счастье иметь в экипаже бортового радиста высокой квалификации. В дальнейшем на собственных полетах в этом убедился. [31]
Читатель узнает ниже, как мой бортовой радист случайно перехватил радиограмму и тем самым спас экипаж от ловушки, устроенной гитлеровцами в Восточно-Сербских горах.
…Нас позвали завтракать. Мы распрощались с экипажем, пожелав ему благополучия и успехов.
Сразу же после завтрака полетели дальше. Под крылом снова потекли необозримые просторы пустыни с редкими оазисами. По мере продвижения к югу оазисы попадались все чаще и чаще и наконец слились в сплошное море зелени. У подножия холма, увенчанного куполом старинного собора, раскинулась живописная панорама Иерусалима. Вскоре показался Суэцкий канал, а затем долина Нила.
В тридцати километрах от Каира приземлились на аэродроме Каиро-Вест. Мы в Африке. Английские офицеры встретили нас радушно, по крайней мере внешне.
Здесь в отличие от спокойной обстановки в Иране и Ираке уже попахивало порохом. Ливийская армия фашистского генерала Роммеля была разбита англичанами, но на море, у греческих берегов, война продолжалась. Происходили боевые действия и в воздушных просторах у африканского побережья.
Летный состав английской авиации размещался в хорошо оборудованных палатках, куда устроили и нас. Здесь, правда, обстановка была поскромнее, чем в Хаббании.
Футбольный матч на аэродроме
К концу обеда в столовой к нам присоединились английские офицеры. При первом знакомстве англичане произвели на нас благоприятное впечатление, и не только своей любезностью. Это ведь были наши боевые товарищи, недавно очистившие африканскую землю от гитлеровцев. Расспросив нас о дальнейшем маршруте, британские офицеры пришли в изумление.
- Как, - недоумевал штурман, - семьсот пятьдесят километров над морем на сухопутных самолетах?! Да это же безрассудство!