— Могу подтвердить, что молодой человек совершенно прав, — сказал врач-эксперт.
— Следовало бы добавить к сказанному Сашей, — капитан Аксенов, заинтересованный, как и все, даже не заметил, что назвал своего подчиненного по имени, что в обычных условиях было, конечно, недопустимо, — что наша наука, в этом, пожалуй, нет сомнения, еще не умеет извлекать туши убитых быков из запертых помещений и переносить их на расстояние в пятнадцать километров средь бела дня так, что никто этого не видит.
— И еще, — продолжал Саша увлеченно, — самый факт оживления быка, ставящий его как бы на одну доску с человеком, не вяжется с психологией земных разумных существ, с нашей человеческой психологией. Я уверен, что ни один ученый не стал бы при таких обстоятельствах оживлять быка.
— Мне кажется, что все верно! — одобрительно сказал врач-эксперт. — Сразу видно, что вы, молодой человек, читали научно-фантастическую литературу.
— Да, я люблю ее.
— Оно и видно. Но рассуждаете вы правильно. Мысль развивается очень логично. Оживление через два часа после смерти, а может быть, в данном случае, и больше, чем через два, показывает более высокий уровень развития науки. А оживление именно быка — иную, чем у нас, психологию тех, кто осуществил это оживление. Вы трижды правы!
— Но послушайте! — возмущенно сказал майор из районной милиции. — Как можно так увлекаться! Вы же серьезные взрослые люди!
— А какое объяснение всему этому можете предложить вы?
— Объяснения у меня, разумеется, нет. А предложить я могу только одно — вести следствие, готовить материал для тех, кто сменит нас и сможет разобраться в происходящем. И мы не должны примешивать к нашей работе никакой фантастики.
— В этом вы правы, — сухо согласился майор из области. — Перейдем к делу! Вы говорили, товарищ Аксенов, что работник животноводческой фермы, откуда в первый раз исчез бык, находится здесь…
— Да, он здесь.
— Вызовите его. А вам, — повернулся он к капитану, — придется опять стенографировать, пока нет магнитофона, о котором товарищ Аксенов, видимо, забыл.
— Магнитофон сейчас принесут. За ним пошли.
— Тогда прошу прощения. Но не будем терять времени.
— Я готов! — сказал капитан.
— Задача: каждое слово, каждый наш шаг должны быть зафиксированы. Вас, товарищ Аксенов, попрошу соединить меня с квартирой полковника Хромченко. Вот номер его телефона.
— Слушаюсь! — официальным тоном ответил Аксенов, почувствовав, что майор уже вышел из состояния растерянности и берет дело в свои руки до приезда сюда полковника. А что он приедет, получив подобные сведения, было несомненно.
Полковник Хромченко был начальником областного управления, старый, опытнейший работник, пользовавшийся непререкаемым авторитетом. Проработав в органах милиции тридцать пять лет, он не уходил в отставку, хотя и имел на нее полное право не только по возрасту, но и потому, что был инвалидом, потеряв несколько лет назад в автомобильной катастрофе ступню правой ноги. К протезу полковник так привык, что ходил без палки, и, не зная о его увечье, невозможно было ничего заметить.
— Помимо всего прочего, — пояснил майор, — посылая меня в Н…ск, полковник приказал позвонить ему.
Аксенов только вздохнул, берясь за телефон. Хотя он и был весьма доволен тем, что руководство расследованием этого необычного и казавшегося вообще неразрешимым дела берут на себя старшие и более опытные товарищи, но уже сейчас испытывал озабоченность, хорошо понимая, что в Н…ск прибудут не только из области, но, пожалуй, и из Москвы.
Пока ходили за старым Кустовым, майор, не выдержав, обратился к Саше:
— Чем же, по-вашему, объясняется, что на этот раз перемещение объекта на пятнадцать километров потребовало гораздо меньшего времени, чем три часа?
— Я мог бы высказать об этом свое мнение, — сказал Саша, — но опасаюсь нового обвинения в фантазировании.
— Я не обвинял вас, — сказал майор из района, — а предостерегал. Говорите! Мне интересно узнать ваше мнение.
— Ну, ну, послушаем! — поддержал врач-эксперт.
Такое единодушное внимание к его мнению могло польстить Сашиному самолюбию, но, поглощенный своими мыслями, он даже не замечал его.
— Мы могли думать, — медленно заговорил он, — что пятнадцать километров — это расстояние, которое объекты могут преодолевать именно за три часа. Но оказалось, что при повторном перемещении быку потребовалось значительно меньшее время. Значит, первоначальная предпосылка ложна. Три часа — срок, нужный не для перемещения, а для чего-то другого. Для чего же? Я думаю, что самое логичное предположение — этот срок нужен тем, кто осуществляет все эти исчезновения и появления, на изучение объектов. Повторное перемещение быка имело другую цель — и понадобилось меньшее время. Очень просто!