– Это почему же я не могу? Шесть лет езжу на этой машине.
– Погодите!
К ним быстро подошёл Семён Семёнович.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он водителя. – Дайте-ка руку!
– А зачем вам моя рука? Что случилось?
– По-вашему, ничего?
– По-моему, ровно ничего.
– А как ваша машина, на которой вы шесть лет ездите, оказалась на этом месте?
– На каком месте?
Водитель посмотрел кругом и, видимо, только теперь заметил, где стоит «волга».
– Ничего не понимаю! – воскликнул он. – Она же не двигалась!
– Вы ничего не почувствовали?
– А что я должен был почувствовать? Конечно ничего! Кажется, вздремнул немного… наверное, так! Но не мог же я во сне…
Семён Семёнович оглянулся на Фалька, точно ища поддержки у своего коллеги.
– Как всегда! – сказал Фальк. – Видимо, так надо. Он ничего не почувствовал и не помнит. Разве это не заботливо по отношению к людям?
– Чего уж заботливей! – проворчал Семён Семёнович, отходя и так и не пощупав пульса у водителя.
Все остальные молча наблюдали эту сцену.
Полковник Хромченко подошёл к Саше.
– Вы, кажется, собирались произвести какой-то опыт? – спросил он.
– Да, если разрешите.
– Действуйте!
Саша снова повернулся к водителю.
– Ну, так как же, – спросил он, – можешь стронуть машину с места?
– Разумеется, могу, товарищ младший лейтенант. Вот, пожалуйста!
Он взялся за рулевое колесо и поставил ногу на педаль, как делал это уже два раза после таинственной Замены двигателя. Но «волга» осталась неподвижной.
Саша молча, уверенным жестом указал на ключ зажигания. Водитель посмотрел на него недоуменным взглядом. Видимо, он сразу понял, что имел в виду молодой офицер.
– Ключ… не нужен! – запинаясь, сказал он. – Системы зажигания… нет, однако! И бензина… тоже нет!
– Забудь об этом! Действуй, как всегда, до всей этой истории!
Водитель послушно повернул ключ.
Мотор заработал. И знакомая лёгкая дрожь корпуса машины показала, что это не померещилось.
– Стой! Не двигай!
Саша рывком открыл капот.
ДВИГАТЕЛЬ, НЕ «ИХ», А ЗЕМНОЙ ОБЫЧНЫЙ АВТОМОБИЛЬНЫЙ ДВИГАТЕЛЬ БЫЛ НА СВОЁМ МЕСТЕ!
А таинственный ящик, сделанный как будто из серебристого металла, исчез, словно его и не было.
– Ну, это шалишь! – нервно рассмеялся Горюнов. – Все осталось здесь! – Он похлопал по фотоаппарату. – Никуда не денется!
– Как сказать! – заметил физик. – Подождём-ка до проявления вашей плёнки.
– Вы думаете?…
– А почему бы и нет. Все возможно. Если они не хотят…
Хромченко сам отвинтил пробку бака. Ведь двигатель, так сказать, законный двигатель земного автомобиля не мог работать без горючего! Бак оказался полным до краёв!
– Получается, что у них имеется бензин, – заметил полковник. – Здесь его намного больше, чем было. Зачем же им понадобилось сливать прежний?
– Был или теперь есть! – сказал Саша.
– Ну, это вы уж слишком! – У майора из районной милиции в крови было желание всегда и во всем сомневаться. – Если заменить двигатель за четыре часа невозможно, то произвести анализ горючего и затем синтезировать его из местных материалов за те же четыре часа, а может быть, и меньше – невозможно вдвойне!
– А как же тогда быть с заменой их двигателя снова нашим? Ведь эта операция заняла у них даже не четыре часа, а всего несколько минут.
Замечание физика оказалось для всех совершенно неожиданным. Очевидно, все же сказывалось нервное утомление и люди соображали хуже, чем всегда.
– Интересно бы узнать, – продолжал физик, – что побудило их вторично заменить двигатель?
– Думаю, что знаю ответ на этот вопрос, – сказал биолог. – Виноват я! – И, видя всеобщее недоумение, пояснил: – Не нужно было упорствовать в том, что мы, земляне, вскроем их двигатель, не обращая внимания на эмблему черепа.
– Но ваши слова означают, что «они» здесь!
– Или здесь, или имеют возможность нас слышать на расстоянии. Так или иначе, но они слышали мои слова и решили нам помешать.
– Звучит дико, но… по-видимому, так и есть! – сказал астроном. – Услышали, решили не допустить катастрофы и вмешались, как вмешиваются взрослые в опасную игру детей. Ничего себе! Хорошенькое мнение о людях Земли! А в данном случае – об учёных Земли, – добавил он едко по адресу биолога. – Они изменили своё первоначальное намерение во имя нашей безопасности. Но каково было это намерение? Зачем они послали нам свой двигатель? Как «визитную карточку» их технической цивилизации? И как им удалось все же заменить мотор за несколько минут? Вот важнейшие вопросы. И ещё: где они произвели эту замену?
– Товарищи! – вмешался Хромченко. – Давайте все же отложим дискуссию. Ведь зуб на зуб не попадает! Едем, пока «они» не выкинули ещё какой-нибудь номер!
Все согласились с ним.
Когда садились в машины, полковник дотронулся до руки Саши Кустова. Его лицо было немного смущённым, но глаза улыбались.
– Пожалейте старика! – шепнул он. – В двух словах: в чем тут дело, по-вашему?
– Может быть, я ошибаюсь, товарищ полковник, – так же тихо ответил Саша, – но мне кажется, что дело здесь в разном восприятии времени. Помните рассказ Уэллса «Новейший ускоритель»? – Хромченко кивнул. – Так вот, вроде этого.
Но как ни тихо обменялись они этими фразами, кое-кто их все же услышал. И не успели четыре машины тронуться с места, как ответ молодого офицера уже знали все восемнадцать человек.
Разное восприятие времени!
Да, как будто подобное предположение действительно могло объяснить если не все, то многое из того, что происходило в Н…ске вчера и сегодня и ставило в тупик своей кажущейся необъяснимостью. Например, «молниеносная» замена одного двигателя другим за время вторичного исчезновения «волги» получала хоть какое-то объяснение.
– Молодец парень! – сказал физик. – Пришло же такое в голову!
– О чем это вы? – спросил Хромченко.
– О том, что вам сказал Кустов. Если вы хотели сохранить это в тайне, следовало отойти подальше, а не разговаривать у самых машин.
– Услышали все-таки! – сказал полковник и рассмеялся.
– Должно было прийти в голову нам самим, – недовольным тоном отозвался старый астроном. – Напрашивается само собой. Ведь таким свойством – не «восприятия времени», разумеется, а ускоренной в сравнении с нашей жизнедеятельностью – можно объяснить почти все…
– Однако пришло не нам, а именно младшему лейтенанту Кустову, – вставил физик.
Старый учёный пренебрежительно махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху.
– То, что мы не подумали об этом, – сказал он, – объясняется просто. После того, что случилось с нами при въезде в Н…ск, мыслительные способности у нас пятерых – простите, товарищ полковник, – находятся, вероятно, в не слишком нормальном состоянии.
– Извиняться тут не в чем, – сказал Хромченко. – Это вполне естественно.
Физик пожал плечами.
– Давно известно, – сказал он, – что при желании можно объяснить что угодно и как угодно. Я, например, не замечаю, что мои мыслительные способности сейчас хуже, чем всегда. Мы же ничего не почувствовали и ничего не видели, что могло бы подействовать на нас столь сильно. Нет, дело не в этом! Меня интересует – почему вы сказали, что объяснить можно почти все. Почему «почти»?
– Потому что среди происшествий этих двух дней есть требующие объяснений с иных позиций.
– Например?
– Плёнка той девочки, невидимая завеса в поликлинике, воскрешение быка…
– Совершенно разные вещи! Восприятие субъектом времени или, как вы уточнили, ускоренная относительно обитателей планеты Земля жизнедеятельность есть явление биологическое, тогда как плёнка и завеса – область техники, а воскрешение быка – медицины.
– Скорее ветеринарии.