— Я думаю, — сказал он, — что в этом отношении мы вряд ли сможем что-либо сделать. Если исчез или исчезнет еще один человек… Но все же паники я не опасаюсь. Наши сибиряки народ крепкий! Не стали же паниковать соседи Болдыревых и рабочие, пришедшие на помощь. К сожалению, об исчезновении Анечки Болдыревой («Ее фамилия Стехова, она только внучка Болдыревых», — сказал кто-то, но Кузьминых не обратил внимания на эту поправку) известно уже многим. Пропажа кошки у Кустовых, конечно, не имеет значения. Даже если пропадут еще несколько кошек и собак. Но лучше, чтобы и о вашей кошке знало как можно меньше народа, — обратился он к Саше. — Сбегай домой и предупреди своих, чтобы помалкивали. Пресекать слухи — вот единственное, что можно предпринять в данном случае. Удачно получилось, что сегодня суббота, а не рабочий день.
— Мой младший брат ушел в школу и молчать, конечно, не будет, — сказал Саша.
Аксенов и Кузьминых на это только пожали плечами, как бы желая сказать: «Что же тут можно поделать!»
К чести работников н…ской милиции, среди них не возникло настроений, которые можно было охарактеризовать хотя бы похожими на панические. Они, конечно, понимали — нет никакой гарантии, что несчастье не произойдет с кем-нибудь из них, что никто здесь, сейчас, в этом кабинете, внезапно не исчезнет. Каждый подумал о такой возможности, но не подал и вида.
Если бы они могли только знать, что произойдет здесь буквально через считанные минуты!…
— Я известил о случившемся район и область, — сказал Капитан Аксенов. — О том, как было встречено мое сообщение, вы, я полагаю, догадываетесь и сами. Коротко: получено приказание найти девочку и доложить.
— Что ж, будем искать, — невозмутимо, словно ничего легче на свете быть не может, отозвался на эти слова один из офицеров — лейтенант Логинов.
— Есть еще желающие высказаться? — спросил капитан. — Нет? Тогда можно разойтись!
В купе скорого поезда сидели двое. Один — пожилой, полный, видимо страдающий одышкой, второй — значительно моложе, высокого роста, худощавый, со светлыми волнистыми волосами, расчесанными на боковой пробор.
Текла неторопливая беседа, чтобы как-то убить скучное вечернее время. За окном темно, наблюдать сменяющиеся пейзажи уже нельзя, читать надоело, оба пассажира не играли ни в карты, ни в домино, ни в шахматы. Делать им было нечего.
А всего только половина десятого. Ложиться спать рано, да они к тому же несколько раз дремали днем.
Дорожная скука третьего дня пути давно уже овладела обоими. Пожилой вздохнул и сказал лениво:
— Вот и вы завтра утром сойдете с поезда. Останусь я один. Не с кем будет и словом перекинуться. А ехать мне еще, как-никак, целых двое суток.
— Может, кто-нибудь сядет вместо меня.
— Вряд ли. В это время года пассажиров мало. Все больше жалею, что не воспользовался самолетом.
Наступила очередная пауза.
— Вы, кажется, упомянули, что едете в Н…ск…
— Да, я буду там работать.
— Ведь вы врач, правда?
— Правда! — улыбнулся молодой.
— Мне одно не ясно. Почему вы, если вам нужен Н…ск, хотите сойти в…? — Пожилой пассажир назвал большой областной город.
— Очень просто! В Н…ске нет железной дороги. Ехать надо автобусом.
— Это я знаю. Но дело в том, что… Ох! Черт возьми!
Восклицание вызвал оглушительный свист, раздавшийся как будто тут же, внутри их купе. Пронзительно звенящий звук заставил обоих поспешно заткнуть уши.
Так же внезапно, как и возник, свист прекратился.
Сразу же послышался стук в дверь, и она сдвинулась, прежде чем кто-либо из пассажиров купе успел откликнуться.
В коридоре столпились несколько человек из соседних купе, видимо раздраженных.
— Вы что, — почти закричал один из них, — с ума сошли, что ли?
— В чем дело? — спросил пожилой пассажир и тут же, догадавшись, прибавил: — Не мы же свистели.
— А кто же?
— Безобразие! А еще культурные люди!
— Детей разбудили!
— Штрафовать таких!
— Тут им не стадион!
Молодой врач молча улыбнулся. Пожилой уже начал сердиться.
— Что я, по-вашему, пьян? Или вы принимаете меня за мальчишку? Мы не знаем, что это свистело. Может, встречный поезд. У меня самого до сих пор в ушах звенит.
— Встречного не было! — сказал подошедший проводник вагона.
Он подозрительно смотрел на обоих, не зная, как ему следует поступить в таком из ряда вон выходящем случае. Солидные люди, трудно подумать на кого-нибудь из них. Но ведь дикий свист, переполошивший весь вагон, донесся отсюда, из этого купе.
Обстановку разрядила пожилая пассажирка.
— Очень странно! — протянула она недоверчиво и ушла в свое купе, обронив на ходу по адресу проводника: — Позаботьтесь, чтобы этого больше не было!
Пример оказался заразительным. Один за другим пассажиры разошлись по своим местам, никто не решился произнести слово «хулиганство», наоборот, все испытывали неловкость. Весь вагон знал, что пожилой пассажир — директор крупного завода, а молодой — врач из Латвии. К тому же хорошо видно, что оба совершенно трезвы.
«Видимо, свист донесся снаружи, — думал каждый. — И чего мы на них набросились?»