Склоняется
В печали и тревоге.
Он шею вытянул
В немом усилье,
Чтобы друзей
Увидеть издалека.
Сжат клюв могучий,
И повисли крылья,
Удручена душа его
Глубоко.
Как он жалеет
На вершине горной
О том, что в сети
Попадают птицы,
И даже самым малым
И проворным
Почти немыслимо
Освободиться.
Плоды бамбука[209]
Разделить готов он
Среди любого
Птичьего собранья.
Пусть разозлятся
Коршуны и совы —
На это он
Не обратит вниманья.
769 г.
Дикие гуси возвращаются на север
Дикие гуси
Летели за тысячи ли,
Нынче на север
Они возвращаются снова.
Глядя на странника
Этой далекой земли,
Пара за парою
В путь улетают суровый.
Их уже мало осталось
На отмели тут,
Резко кричат они,
Перекликаясь на воле.
Ну, а рассказ
О письме, что они принесут,
Все это, милая,
Глупая сказка, не боле.
770 г.
Написано в джонке, когда прилетели ласточки
Опять весной
Гляжу я на долину,
Печальный гость
В безрадостном краю,
И ласточек,
Несущих в клюве глину,
Я снова
За работой застаю.
Когда-то вы
В мой садик прилетали
И видели
Клочок моей земли,
А ныне
Небольшая ваша стая
Меня застала
От него вдали.
Вы, ласточки,
На севере и юге,
Не сломленные
Вечною борьбой,
Чем отличаетесь,
Мои подруги,
От странника,
Гонимого судьбой?
Вот вы щебечете
На мачте джонки,
И вскоре
Улетите вы опять.
А мне, скитальцу,
На чужой сторонке —
Мне стыдно:
Надо слезы утирать.
770 г.
Написано в лодке в последний день «холодной пищи»[210]
Себя я принуждаю
Пить вино
Из-за того,
Что пища холодна.
На мне —
Убор отшельника давно,
Вокруг меня —
Покой и тишина.
Плыву я тихо
В лодке по реке,
А кажется,
Что по небу плыву,
И старыми глазами
Вдалеке
Цветы я различаю
И траву.
А бабочки
Танцуют танец свой
У занавески
Моего окна.
И белых птиц,
Слетевшихся гурьбой,
Уносит по течению
Волна.
За облака,
За кручи темных гор
Гляжу я вдаль
За десять тысяч ли:
Хочу увидеть
Севера простор,
Там, где Чанъань
Раскинута вдали.
770 г.
Конь примчался
С северо-востока.
Стрелами
Седло его пробито.
Жаль того,
Кто пал в бою жестоком, —
Что теперь
Узнаешь об убитом?
Может, рядом с ним,
На поле боя,
Нашего
Сразили полководца...[211]
Смерть сейчас
Бредет любой тропою, —
Знаю,
Много слез еще прольется.
770 г.
Ду Фу в переводах разных авторов
Переводы В.М. Алексеева[212]
Пишу над жилищем-скитом господина Чжана
В весенних горах мне спутника нет, один я тебя ищу.
Там дерево рубят: стук-стук да стук-стук, а горы еще безлюдней.
Ложе потока все еще в стуже, иду по снегу и льду.
От каменных входов наклонное солнце доходит до леса и взгорья.
Здесь жадничать нечего: ночью познаешь дух золота и серебра;
Далеко от зла: здесь утром смотри лишь, как бродят олени и лани.
Подъем вдохновенья, — и в мрачной дали там сомненья: служить или нет;
Сижу пред тобою, и кажется мне, что я плаваю в лодке пустой.
Река бирюзова, и птица стала белее;
Гора зеленеет, цветам захотелось гореть.
Я нынче весну смотрю, а она ведь проходит!
В какой же мне день настанет пора домой?
Переводы Ю.К. Щуцкого[213]
Река лазурна-ясна,
А птица отменно бела.
Гора темна и синя,
Цветок вот-вот загорится.
И в этом году весна
Опять напрасно прошла...
Когда же придет для меня
Мой срок назад возвратиться?
вернуться
плоды бамбука — по преданию, пища, которой питаются фантастические птицы — фениксы. В этом стихотворении поэт под красным фениксом подразумевает самого себя.
вернуться
день «холодной пищи» — см. примечание к стихотворению «День холодной пищи» на с. 361.
Это стихотворение написано за несколько месяцев до смерти поэта.
вернуться
Нашего сразили полководца... — имеется в виду Цуй Гуань, начальник области Тяньчжоу и одновременно инспектор по подготовке войск в провинции Хунань, убитый в 770 г. во время мятежа генерала Цан Цзэ.
вернуться
Воспроизводятся по изданию: Поэзия эпохи Тан VII-IX вв. М.: Худ. лит-ра, 1987. Сост., вступ. ст. Л. З. Эйдлина. — Прим. ред.
вернуться
Воспроизводятся по изданию: Антология китайской лирики VII-IX вв. по Р. Хр. Перев., примеч. Ю. К. Щуцкого. — Прим. ред.