Иван кинул автомат за плечо.
— Прошлое. Я с разведкой метнусь. Ты скажи пацанам… скажи, чтоб не базарили про Жорика, брата. Савва балабол. Прошлое это. Конец считалочке.
Тело завернули в обрывки одеяла и закинули на броню.
Черными пауками карабкались вслед человеческие тени. Четырехколесный броневик разведки, не включая фар, выкатился за синие ворота; под фиолетовым неоном Грозэнерго «бардак» набрал скорость и сразу нырнул в проулок. На Первомайке у кладбища водитель не глушил мотора — скинул обороты до самого малого, спрятал машину под ветвистой акацией.
Савва спихнул тело с брони.
— Тимоха, разгрузку на него надели, да? Держи ствол… подложи, не забудь. Э-э, брат, магазин дай сдерну. Сгодиться.
Тимоха свое дело знает: пристроил к телу голову в целлофановом пакете, автомат под руку. Подумал и содрал пакет.
— Слышь, Буча, — шепчет Тимоха, — мы этого пидора придумали подложить к полякам, к ихому забору, где Красный Крест. Подарок вашему взводному… и тебе, — Тимоха ткнул Ивана здоровенным кулачиной в бок, — к именинам. Сколько?
— Двадцать шесть.
— Да не, запал ставить на сколько будешь?
— На пару минут. Успеем.
Тело кинули у обочины в трех метрах от «польского» забора.
Иван пристроил рядом пузатое тельце минометной мины, вмял пластит в снарядную головку, воткнул детонатор. Осталось только чиркнуть по срезу запала и мчаться прочь с этой проклятой улицы.
Теперь он остался один на один со своим врагом, с поверженным врагом. Как долго он ждал этой минуты.
Свершилось — перед ним десятый, самый что ни на есть настоящий Десятый.
Свершилось сегодня…
Иван моргнул фонариком на часы, стрелки перевалили за полночь. Уже завтра — уже наступил день его рождения.
Что же это значит?
Только то, что он исполнил задуманное: пусть не он, пусть Савва поставил точку, но разве это меняет дело? Плевать. Вот тот, кто убивал… кто нанес смертельную рану его брату, кто глумился над всем его Ивановым родом. Так пусть он летит теперь ко всем чертям вместе с фугасным дымом, туда, где ждет его адово пламя.
Но что-то случилось за это время в мире вокруг Ивана.
Ветер, ветер… ветер всегда приносит беду.
Иван знает, привык.
И сегодня был ветер — там, у флага, где фамилии в граните. Иван тряхнул головой, заломило в затылке. Нет больше беды! Это конец… конец проклятой считалочке.
Послышался тихий свист. На броне заволновался народ — чего возится Иван, пора, пора убираться отсюда. Взревели моторы. Чиркнул Иван по коробку — зашипело, побежал огонек по шнуру…
Через две минуты в ночи ахнуло.
Рванулся ветер по верхушкам тополей, растрепал кусты акаций.
Не слышно открылись и закрылись синие ворота комендатуры, пропуская внутрь броневик разведвзвода.
В апреле две тысячи первого исполнилось Ивану Знамову двадцать шесть лет.
Обычный был день.
На маршруте наткнулась инженерная разведка на свежую воронку. Каргулов доложил, что обнаружено тело боевика, уточнил — мелкие фрагменты. По всей видимости, это тот взрыв, что слышали недалеко за полночь. Ошибся подрывник в проводках — разлетелся на куски. Прокуратуру ждать не будем, сказал Каргулов, время тикает, еще маршрут топтать.
И пошла дальше инженерная разведка.
Днем выезжали пару раз, но то ерунда была — болванки пустые, как у Натальиного подвала — эхо войны.
Вечером проставился Иван за день рождения.
Пили лениво. Может, с устатку — как сказал потом Витек. Не то было настроение у именинника, подумал саперный старшина Костя Романченко.
Совещание в Гудермесе в резиденции новой местной власти закончилось к обеду.
Колмогоров не остался на неофициальную часть, хотя в животе урчало. Новая местная власть угощала щедро: подавали жирное мясо с чесночным соусом и кукурузными галушками, водку. Командующий любил вспоминать грозненское детство; стучал по столу кулаком, свирепел и клялся — что бандитов будем давить нещадно!
Новая власть сдержанно аплодировала.
На самом деле, коменданта Колмогорова ждали впереди большие неприятности.
На днях в Грозный должны прибыть представители Европарламента, всякие правозащитники с лондонским акцентом и парижскими ароматами. Наблюдать они будут за ходом восстановительного процесса и за тем, как соблюдаются в зоне контртеррористической операции права человека.
Колмогоров доложил командующему, что уничтожен боевик, причастный к массовым казням солдат еще в девяносто девятом. Доложил Колмогоров так, чтобы ни Вовка Филин, ни новая власть этого не слышали. Вовка все лавры себе заберет, а ему, Колмогорову, скоро меняться, и перспективы ему ох как теперь нужны. Командующий скривился в улыбке: ну вот можешь же, комендант.