Во-первых, всем известно, — даже зрителям, — что мы с Беркером в отношениях, так что изначальный план по поводу внезапной любви к Бернардо уже не актуален. Я знала тайну, которая могла разрушить карьеру Руиса, поэтому в какой-то мере могла рассчитывать на спокойствие. А то, что я в полуфинальной неделе — очевидно! За рейтинги нет смысла беспокоиться. Или я что-то упустила?
Что?
Я так и задумалась с закрытыми глазами, положив голову на спинку дивана. И не заметила, что прошло уже много времени. Телефон завибрировал в руке. Вздрогнув, я оглядела тёмную комнату, затем посмотрела на экран. Ёся?
В доме стояла мёртвая тишина, и чтобы не шуметь, ушла на балкон — на который был вход через кухню.
— Ёся? Что-то случилось?
— Ты уже спишь?
— Нет, только собиралась. А что?
— Надень что-нибудь выходное и спустись вниз.
— Зачем? — я нахмурилась, затем перегнулась через перила, но у подъезда не заметила машины.
— Делай, что говорят. И поторопись.
Попытка возразить не удалась. Ёся отключился.
96
Если часы не врали, то время перевалило за полночь. А я не понимала, что происходит. Кутаясь в лёгкую дырчатую кофту, которую надела поверх белой майки под голубые джинсы, я ждала у дороги.
Прошло только две минуты, а я успела замёрзнуть. Хотела повернуть назад домой, но ослушаться Ёсю не могла. Только что казалось, что со мной уже ничего не может произойти, но ошиблась. Почему только я? А другие спят!
Наконец подъехала машина. Водитель открыл для меня заднюю дверцу, для чего ему пришлось перегнуться через пассажирское сиденье назад. Я села.
— А где Ёся? — озадаченно спросила водителя.
— Он велел доставить вас по адресу, и я собираюсь это сделать.
Услышав, что водитель понимает, о ком я спросила, немного расслабилась. Откинулась на спинку и уставилась в окно. А внутри тревожно ёкнуло. Здесь что-то не так.
Город сверкал рекламами и вывесками новомодных магазинов, а также ресторанов, привлекая внимание людей, которые в это время не думали спать. Буквы казались мне красивыми, но я не понимала ни одной, разве что только схожие с английскими. Я слышала грохотание последних автобусов и гудки такси, этот неизбежный, неустанный шум любого большого города.
Широкая дорога сменилась на узкую, а за следующим поворотом она вильнула между тесно стоящими пабами, затем машина остановилась. Водитель попросил меня выйти.
Озадаченная я уставилась на мужчину.
— Вы привезли меня в бар? Но…
Я уже набирала Ёсю.
— Слушаю, Найджела, — к моему удивлению, ответил он сонным голосом.
— Ёся, меня привезли в бар. Что это значит? Где ты?
— Да, да… заходи туда. Всё верно.
И отключился. И опа!
— Что это за игры, — бурчала я, выбираясь в ночную прохладу.
Не понимая, что тут делаю, я вошла в бар и встала как вкопанная, глазея на людей вокруг. Мужчины и женщины пили, ели, разговаривали. И ни одного знакомого лица.
Я снова набрала номер Ёси, но он не ответил.
Тогда я подошла к барной стойке, однако, не знала, о чём должна спросить бармена. Назвать своё имя и сказать, что меня ждут? Кто?
— Что будете заказывать? — спросил бармен.
Я смотрела на него, думая, что делать, а он ждал, когда же я закажу. И вдруг…
— Дама будет красное сухое вино Monte Bernardi Tzingarella.
Я крутанула голову почти на сто восемьдесят градусов и уставилась на Франко Руиса.
— Хорошее вино, — заверил он меня. — Сорт винограда: Мерло. Рубиновый цвет с пышным фруктовым ароматом. Вкус сочный, с нотами спелых фруктов и бархатистых танинов. Сыры, овощи и мясо на гриле — именно то, что нужно. Этим я тебя и собираюсь угостить.
Он галантно протянул руку, и мне пришлось согласиться идти с ним, чтобы не привлекать к себе внимание.
— Принесёшь в мою кабинку, — велел он официанту, а мне на ухо шепнул: — Могла бы для приличия платье надеть.
— Было сказано надеть одежду на выход. Откуда я знала, что это именно платье? — дерзила в ответ. — И с чего вы решили, что я буду пить!
— Это лучшее вино Италии в регионе Тоскана. Его невозможно не пить.
— Что я здесь делаю?
Франко молча отодвинул для меня стул. Я села. Он устроился напротив и взял меню. Мой вопрос завис в воздухе, а Франко преспокойно общался с официантом. Когда заказ был сделан, я категорично сказала:
— Если не ответите на вопрос, я встану и уйду. Потому что, во-первых, уже очень поздно. Я ужинала, и есть вам придётся одному. Во-вторых, я обязана знать, с чего мне оказана такая честь. Я думала, мы обсудили все вопросы и недосказанностей не осталось.