Убийственный миг - и тело ударило разрядом, оглушая, выбивая все мысли из головы и заставляя звезды вспыхнуть перед глазами...
Всё ещё не в себе, я натужно глотала воздух, словно рухнув на землю после стремительного высасывающего силы забега.
Ратенмарец поднялся, не сказав ни слова.
Когда с трудом собранные остатки храбрости всё же позволили распахнуть глаза, ран Альрон уже стоял надо мной, глядя на моё обнажённое тело. Увидев, что я смотрю в ответ, он искривил край рта в надменной усмешке и, не спеша, облизал губы. Усталость после слияния с Зигмой исчезла с его лица, словно и не было.
Зря я считала, что его поступок был способен лишить меня смущения. От этого жеста я почувствовала, как снова начинают пылать щеки, и свела колени, отворачиваясь в сторону.
Снова хотелось разрыдаться, но теперь от злости. Ему нравится надо мной насмехаться, нравится наблюдать за мучениями своей жертвы!
- Тебе нечего стесняться, Светлячок. Ты вела себя очень хорошо.
Вопреки желаниям, солёная влага прочертила новые дорожки по щекам.
- Тридцать один процент не твой показатель. Это лишь доказательство нежелания делиться энергией или, - он склонился и провёл языком вдоль щеки, пробуя на вкус мои слёзы, - неумение Проводящего обращаться с источником энергии.
Источник энергии. Батарейка.
Я зажмурилась так сильно, как только могла, не желая чувствовать его дыхание, пока он шептал мне на ухо:
- Номер Сто шестьдесят три - сочная букашка, но и в подмётки тебе не годится. Отправляйся в свою каюту, - неожиданно жёстко прозвучал приказ, от искусственной патоки в голосе не осталось и следа.
Стараясь не глядеть в его сторону, я села. Не помню, чтобы чувствовала себя когда-либо настолько отвратительно. Мои вещи валялись в стороне кучей неопрятного тряпья. По-идиотски закрывая тело руками, я поднялась. Ран Альрон тем временем, снова затянутый в свою мерзкую чёрную форму с неизменными чёрными перчатками, оставил меня одну.
Дрожащими руками я сумела натянуть на себя одежду и покинуть каюту. Физически я чувствовала себя терпимо. Кое-где кожа всё так же свербела и жгла, но никаких тяжких повреждений, требовавших помощи оздоравливающих, я не ощущала.
В отведенной мне каюте я отыскала кровать. Повалилась сверху бесполезным кулем и замерла, надеясь, что впаду в анабиоз.
Странное состояние отупения придавило тело неподъёмной плитой. В голове не крутились бесконечные мысли, не было и звенящей пустоты. Всё было предельно просто - началась моя новая жизнь.
Ратенмарец будет забирать мою энергию когда захочет и как захочет. Утами ранее он мне это отчётливо продемонстрировал. Мои чувства не имеют никакого значения, в чём я успела убедиться, ощущая гадкий язык, пробующий на вкус мои слёзы. Если это так, то я могу не сомневаться, что он сделает всё, чтобы изводить меня и дальше. Точно так же, как и не сомневалась в том, что у него всё получится. Несмотря на переполняющую меня ненависть к ратенмарцу и всему его народу, ему удалось довести моё тело до предательства. И от этого я чувствовала себя ещё гаже.
Там, на Тейане, когда жизнь ещё играла красками свободы, у меня был парень. Его звали Ино, мне было шестнадцать, и мы праздновали мой день рождения, когда он впервые меня поцеловал. Он мне нравился. Улыбчивый, он всегда был ко мне внимателен, и стоило чего-нибудь захотеть, как он тут же старался выполнить моё желание. После моего праздника мы частенько сбегали в пещеру и целовались, его тёплые осторожные губы приятно касались лица. Мне это нравилось. Думаю, ему тоже.
Накануне нападения ратенмарцев Ино позволил себе обнять меня крепче обычного. Прижиматься друг к другу было ново и казалось до жути смущающе, но отталкивать его не хотелось, и я продолжала наслаждаться странными ощущениями, блуждавшими по телу.
Конечно, я была уже достаточно взрослая, чтобы знать, что происходит между мужчиной и женщиной, несколько раз даже видела знакомых ребят чуть старше меня. Они занимались этим в укромных уголках ущелья. Натыкаясь на такую парочку, я не спешила уйти или отвести взгляд, потому что чувствовала то же самое, что происходило со мной, когда Ино водил меня в пещеру...
Я понимала, что однажды стану взрослой, и мы тоже будем как эти пары.
Признаться в том, что мне этого хотелось, казалось постыдным. Но это не шло ни в какое сравнение с тем невероятно обжигающим чувством позора и надругательства, через которое только что провёл меня ран Дарий Альрон. И всё же, несмотря на то, что я прекрасно отдавала себе отчёт в происходящем, моё тело ответило на его мерзкие ласки, за которыми пряталось желание высосать из меня побольше энергии.
Пусть нам толком никто не объяснял, что такое энергообмен на самом деле, но, думаю, даже мои одногруппницы поняли, в чём состоит суть - чем больше мы возбуждаемся, тем больше выплёскиваем энергии.
Мой средний показатель в тридцать один процент "...это лишь доказательство нежелания делиться энергией или неумение Проводящего обращаться с источником", - с чувством отвращения, припомнила я слова ратенмарца. По-видимому, всё это время дело было не во мне. Те мальчишки-Проводящие, ещё почти дети, ни разу не вели себя так, чтобы у меня хотя бы согрелась кожа.
Объяснялось ли это отсутствием у них опыта или моей ненавистью, мешавшей получать удовольствие, как это делали другие девочки, или то и другое вместе взятое - я не знала. Но в том, что у ран Альрона получится взять своё, загнав мою ненависть подальше, почти не сомневалась.
Даже от воспоминания о коричневом диване я заёрзала, ненавидя себя ещё больше.
"Всё это простые телодвижения, Юна, - говорила я себе, гоня постыдные мысли прочь. - Такие же, как игра на инструменте, танец или спортивная игра. Всё это простые практика и опыт, дающие знания и результат. То, что с тобой происходило, Юна, не имеет никакого отношения к реальному удовольствию от близости двух людей. Во всем виновато устройство тела".
Эта мысль мне очень понравилась. Не знаю, как долго я смогу поддерживать себя этим, но так просто уступать свой единственный камень под ногой я не собиралась. Дышать, когда у тебя сохраняется хотя бы капля уважения к себе, значительно легче, чем без неё. Даже если знаешь заранее, что обречён.
Я третья... Альрон сказал, что предыдущие Хранящие сумели чем-то прогневать его и получили наказание. Наверное, меня ждёт тот же путь. Что будет делать со мной ратенмарец и как долго я смогу это выносить - вот два основных вопроса, способных определить, сколько ещё мне отведено.
Я не заметила, как уснула.
Очнулась я с тяжёлой головой и сухостью во рту. Огляделась и вспомнила, где нахожусь.
Моя каюта на Зигме представляла собой хоромы по сравнению с "комфортабельным карцером" Матеры. Кровать, на которую я упала после энергообмена, занимала почти весь спальный отсек.