— Два брата и сестра, писатели, как сказала Эва. — Именно Эва, бывшая подруга Адмета, раскрыла тайну. — Она правильно сделала, что избавилась от него, — прибавила Белл, имея в виду Козетту. — Думаешь, ей нужен кто-то другой?
— Ей нужен тот, кого она сможет полюбить и кто сможет полюбить ее. Как и всем нам, правда?
Белл как-то странно, искоса посмотрела на меня. И ничего не ответила. Возможно, думала, что я не жду ответа, но скорее потому, что сама не относилась к той категории людей, о которой шла речь. Наш поцелуй больше не повторялся. Мы вели себя сдержанно, по-дружески — сидели на ступеньках, разложив между собой бутылку вина, половину французского багета и кусок сыра бри и курили сигареты, одну за одной. Обсуждали гостей, которые поднимались и спускались по лестнице, сидели в холле пятью этажами ниже, толпились на лестничной площадке под нами.
Пришла Дон Касл с мужем, которые чувствовали себя явно не на месте, но были полны решимости повеселиться. Пришел даже Морис Бейли. Весь вечер он провел в столовой, беседуя с Тетушкой. Уолтер Адмет был с новой женщиной — конец моим надеждам соблазнить его, — а Фей, которую Козетта давно простила, с новым мужчиной. Пара балетных танцоров, муж и жена, недавние знакомые Козетты, приехали рано. Красотой Пердита Рид могла соперничать с Белл, но была совсем не похожа на нее: крошечная, белокожая, с классической балетной внешностью и черными, как вороново крыло, волосами. Она была уже в шаге от международной известности, когда влюбилась в танцовщика из Мадрида. Вероятно, Пердита хотела, чтобы он всегда выступал вместе с ней, и это разрушило ее карьеру. Я случайно услышала, как новый приятель Фей презрительно отозвался о Козетте, и хотя Луис Льянос лишь улыбнулся в ответ, но встать на ее защиту не поспешил. Они снимали квартиру в Хэмпстеде, изящно и дорого одевались, но были бедны.
Многие пришли на эту вечеринку, как справедливо заметила Белл, ради бесплатного угощения.
— Все слетелись сюда, — сказала она, — на дармовщинку.
Я вспомнила эпизод из «Великого Гэтсби»,[47] когда в доме Гэтсби собирается большая компания и юные дамы говорят о нем гадости, срывая его розы и угощаясь его шампанским. Разумеется, Белл ничего такого не имела в виду, потому что никогда не слышала о Фитцджеральде и, если уж на то пошло, о других писателях тоже. Иногда мне кажется, что всем было бы лучше, если бы я о них тоже не слышала и в университете изучала историю или политическую экономию.
Еду нам привезли готовую, но все обслуживали себя сами. Наливали тоже сами, потому что у Козетты, которая редко выпивала больше полбокала вина, так было заведено, но это оказалось ошибкой. К половине одиннадцатого многие уже напились. Примерно к тому же времени по лестнице откуда-то снизу начал подниматься сладковатый дымок марихуаны. Тетушка последовала за ним, захватив с собой вещи, которые старые дамы берут с собой в постель: книгу, очки, сумочку и корзинку с шитьем. К моему удивлению, Белл вскочила и предложила ей руку. Тетушка с трудом тащилась по лестнице, держась за перила, с выражением усталой растерянности на сером лице, и Козетта, наблюдавшая за ней с лестничной площадки внизу, уже собиралась броситься на помощь. Такого от Белл я не ожидала — раньше она, похоже, вообще не замечала Тетушку. Тем не менее Белл знала, где находится спальня старушки, потому что открыла нужную дверь, провела Тетушку в комнату, произнесла: «Спокойной ночи, миссис Миллер», — и пожелала приятных снов.
Мы спустились по лестнице в поисках того, что Белл лаконично называла «травкой». Лестничная площадка на том этаже, где находилась гостиная, была просторнее остальных, и там с одной стороны стоял диван с изогнутыми подлокотниками, а с другой — что-то вроде тахты без спинки, но с вертикальными боковинами. Когда-то у меня была открытка с фотографией Пруста, сидевшего на похожей тахте, которая привела Козетту в восторг, и она заплатила антиквару с Кенсингтон-Черч-стрит огромные деньги, чтобы он нашел для нее такую же. Теперь на ней сидели Фелисити с Харви и, наверное, следуя примеру Мервина и Мими, целовались, обнимались и ласкали друг друга. На диване напротив сидел Адмет и пил бренди; его девушка лежала, пристроив голову ему на колени.