Кига Эйру теперь лежала в верхнем ящике комода, намертво прикрученного к полу в капитанской каюте. Рей старалась не думать о том, что, возможно, последний шанс на спасение континента погибнет вместе с ней. Жемчужина не рассчитывала выбраться живой из Мертвого Леса, единственное, что она могла — это сделать все, чтобы после ее смерти артефакт не исчез. Рей несколько раз заводила с Орхемом разговор на эту тему, но лич отделывался туманным «На все воля королевы».
Рей прислонилась лбом к стеклу иллюминатора. На горизонте темнели знакомые очертания Северных гор, капитан де Оре часто водила свою «Осторожную» мимо этих берегов. А теперь шхуна меняла курс, направляясь прямо к заброшенным пристаням Мертвого Леса. Жемчужина опустила руку в карман и сжала старинную медную монету. Она совершенно забыла о ней, но в момент, когда ее вещи выбрасывали за борт, монета подпрыгнула, как живая, стукнулась о доски палубы и подкатилась к ногам Рей. Жемчужина подняла ее, медный кругляш отозвался вспышкой тепла. И с тех пор она не выпускала ее из рук.
Берег стремительно приближался, горы остались по левую руку, тонкая полоска леса стала выше, пока исполинские деревья не заслонили собой солнце. Шхуна проскользнула в бухту сквозь узкое горло пролива. В воздухе висела легкая снежная пыль, в абсолютном безветрии она поднималась вверх, тянулась к ветвям и исчезала. Снегопад наоборот. Сквозь белую завесу проступали черные, словно тронутые огнем стволы деревьев.
Шхуна мягко ударилась бортом о пристань. Темнота в кронах деревьев пришла в движении, черный туман потек вниз и потянулся к морю. У самой пристани он замер, взметнулся вверх и исчез, оставляя на берегу троих эльфов, облаченных в белые мантии. Дверь каюты открылась, Рей повернула голову. На пороге стоял Орхем, через руку у него была перекинута шуба. Ни слова не говоря, он подошел к Жемчужине, укутал ее и жестом пригласил следовать за ним. _К_н_и_г_о_е_д_._н_е_т_
Палуба обледенела, лич взял пленницу под руку и чинно проследовал на пристань. Трое встречающих замерли на границе воды и земли. Белые бельма глаз неотрывно следили за каждым движением Рей. Жемчужина до боли сжала в кулаке чуть потеплевшую монету и окинула эльфов равнодушным взглядом. Рядом одобрительно хмыкнул Орхем:
— Сторожевые псы Ее Величества. Чуют страх и теплую кровь за несколько лиг.
Они поравнялись с эльфами. У двоих не хватало носа, а у третьего была стесана до кости половина щеки. Сквозь дыру Рей смогла рассмотреть плотно сжатые черные клыки. Орхем кивнул встречающим и повлек пленницу дальше. Эльфы цепочкой потянулись следом.
В тишине Мертвого Леса их шаги отдавались эхом, множились, отскакивая от заиндевевшей коры деревьев. Чем глубже в лес вел ее Орхем, тем темней и тише становилось вокруг. Вскоре даже шум прибоя смолк, и только хруст наста под ногами нарушал тишину. Тьма в кронах деревьев застилала собой солнце, и чем темнее становился лес, тем ярче пробивался сквозь кору изумрудный свет. Деревья тлели, словно угли в догоревшем костре, но Рей не чувствовала жара. В чаще царил лютый холод. Мороз проникал всюду, от него не спасала ни шуба, ни подбитые мехом сапоги.
Рей начало казаться, что их дороге не будет конца. Тьма, заменявшая обитателям леса небо, следила за пленницей, перешептывалась на разные голоса, спускалась ниже, касаясь волос, и тут же возвращалась назад. Каждое такое касание забирало с собой частичку тепла. Жемчужина едва могла дышать от страха, она готова была на все, лишь бы эта пытка прекратилась.
Лес кончился внезапно. Один шаг, и над головой снова засияло неяркое северное солнце. Орхем вывел ее на огромную, усыпанную опавшими листьями поляну. В центре, укрытый кроной исполинского дерева, чернел некогда прекрасный дворец. От резных арок и переходов не осталось почти ничего, груда обугленных обломков заменяла въездные ворота. Исполинское дерево, некогда дававшее тень и оберегавшее дворец от сильных снегопадов, теперь больше напоминало паука, застывшего в центре паутины. Узловатые ветви почти касались башен, и с них тонкими ручейками бесшумно текли ручейки тьмы. Они терялись в каменных переходах, выползая на свет лишь у порога, чтобы скрыться в палой листве.