— Как давно ты знала?!
— Я поймала Телониуса за беседой с президентом Уоллесом уже после отлёта экспедиции, так что весь заговор придумала не я. Я стала его невольной участницей, что меня не оправдывает, но несколько реабилитирует. Я ничем не навредила нашему делу. Только молчала. Ну что, ты доволен, советник Джаха? Тогда выполняй свою часть сделки.
— Этого могло быть достаточно, чтобы всех нас угробить!
— Это предательство!
— О-о-о! Вы уже её ненавидите! Я рад, что вы меня понимаете, — довольно ответил Телониус, наслаждаясь произведённым эффектом. — Ладно. Все офицеры и кадеты земной экспедиции могут пройти в буферную зону. Вам разрешён переход в десятый сектор. Всем, кроме Кларк Гриффин.
— Что? — опешила советница. — При чём тут Кларк?
— Не прикидывайся идиоткой, Эбби. К прибытию канцлера записи с твоим участием уже явно заботливо потёрли. Иначе бы ты сидела сейчас рядом со мной или уже болталась бы в космосе. Думаешь, я не догадался, кто об этом позаботился? Определённо твоя дочурка. Такая же лживая сука, как и ты. Кто же ещё? Уэллс всю жизнь любил её и делал для неё всё. А она отдала меня на растерзание проклятому канцлеру, даже не подумав, что сказал бы об этом мой сын. А про тебя так предусмотрительно умолчала. Очень удобно! Ведь я такое же мясо, как и мой сын, да? Просто козёл отпущения. Жертва, которой можно прикрыться. Сопутствующий ущерб!
— Ты обещал! Обещал! Обещал выпустить их всех, чёртов ты ублюдок!
— Я и выпущу. Только твоя предательница-дочка сдохнет вместе с тобой. Попытаешься пропихнуть её со всеми — я просто всех убью. Ясно?
Наверное, ещё никогда я не был так близок к тому, чтобы потерять самообладание. Я не имел ни малейшего права лезть в эти космические разборки, но это… Что эти двое вообще знали о любви? Что тот, кто не ответил взаимностью, должен был умереть в муках? Что теперь из-за их невыносимых страданий платить должен был весь остальной мир?
Канцлер прокашлялся. Обвёл взглядом Небесных.
— Отправляйтесь в буферную зону. Все, кроме офицера Гриффин. Сейчас же.
— Но, господин канцлер… — начал кто-то.
— Никаких «но», кадет. Делайте, как говорит Телониус. Идите! Со всем остальным разберёмся позже.
Небесные озадаченно переглядывались. С сожалением смотрели на Кларк, застывшую подле матери. Взволнованно перетаптывались с ноги на ногу или ёрзали на своих местах. Никто не решался пойти первым. Я перебирал в голове варианты, что могу предложить чокнутому советнику в обмен на жизнь Кларк, но ничего не приходило в голову. Это злило до крайности.
— Знаете, а мне не нужны ваши подачки, — вдруг гневно возразил Монти. Впервые я слышал у него этот резкий решительный тон. — Я собирал землянам оружие и дронов вместо того, чтобы сразу бежать и сообщать вам о наших успехах, как предписано Протоколом. Я выбрал своей семьёй девушку, одну из нас. Я готов к реформам, если так будет лучше для всех. Но здесь моя мама, Ханна Грин. Она всю жизнь посвятила аграрному отделению. Всю жизнь заботилась о том, чтобы таким, как вы, было что попить и поесть. Прошла путь от младшего техника до советницы. Никому не делала зла. И вы предлагаете мне оставить её умирать? Вы собираетесь убить её и думаете, что я вам этого не вспомню? Думаете, я войду туда к вам — и что будет? Я сразу признаю вашу власть как канцлера? Или что вы хотите? Как насчёт нашего сопутствующего ущерба?
— Моя боль толкнула меня на решительные действия. Когда вы научитесь жить со своей, она станет вашей силой, — фанатично парировал Джаха.
— Не похоже, что вы так легко приняли смерть Уэллса, как советуете Монти, — процедила Рэйвен. — Лицемерие и предательство просто в крови у вашей проклятой семейки.
— Что ты сказала?! — от прежней нарочито расслабленной позы советника не осталось и следа. Он склонился поближе к экрану, чтобы рассмотреть рискнувшую дерзить ему девушку. Рэйвен встала и подошла к панели, смело выдерживая уничтожающий взгляд Телониуса.
— Офицер Рейес, давайте мы не будем переходить границы, — подчёркнуто вежливые слова канцлера только сильнее подчеркивали ледяной тон, которым они были произнесены, полный скрытой угрозы.
— Простите меня, господин канцлер, но неужели бывший советник Джаха не имеет право знать, что сотворил с нами его сын?
— Замолчите, офицер Рейес.
— Замолчать? Я только начала! Потому что, похоже, Джаха не знает всей правды. Знаете, в чём она? В том, что из-за Уэллса мы прошли сквозь такой ад, что даже краткие рассказы о нём бросят вас в холодный пот. Потому что он оказался достаточно слаб и туп, чтобы выболтать врагу, кто мы такие, как нас создали и зачем прислали. Промолчи он ещё хоть несколько дней — в лагерь уже вернулась бы Кларк. Мы могли бы попросить помощи у дружественных нам землян. Но вместо этого из девушек пытались сделать чёртовы инкубаторы, а из парней… Мне в самом деле нужно объяснять?
— Рейес! — прорычал канцлер, но Рэйвен его будто не слышала.
— А знаете, сколько времени нужно, чтобы собрать себя после такого по кускам? Вот и я не знаю! Я до сих пор не смогла. Никто не смог. Мы теперь навсегда сломанные! Так что простите, что ненавижу вашего жалкого отпрыска. Простите, что не прониклась пиететом к вашим нечеловеческим страданиям. Мы видели дерьмо похлеще ваших терзаний о вселенской несправедливости Протокола. И знаете, что я думаю о вашей сраной революции? Что хочу оторвать вам ваши проклятые руки, которыми вы осмелились всем нам угрожать.
— Офицер! Довольно! — Но она вновь не обратила на Кейна ни малейшего внимания.
— Так вот, одну вашу руку я хочу засунуть вам в задницу, чтобы вы поняли, что такое изнасилование. А вторую — в глотку поглубже, чтобы не орали на весь «Ковчег» от безграничной жалости к себе. Может, тогда вы наконец-то поймёте, настолько сильно меня всё это достало. Мои родители — простые сотрудники аграрного отделения, и меня не воспитывал советник. Мне плевать на Протокол, он для меня неизбежное зло, и к нему я пиетета тоже не испытываю. Но я лучше сдохну, чем признаю за вами хоть какое-то право решать за меня, за Кларк или за кого бы то ни было ещё. Вы его не заслужили. Катитесь к чёрту. Ваш сынок уже заждался вас в аду в котле для предателей, которые угробили кучу людей из-за собственной мелочной тупости.
Она не ждала ответа. Горделиво вздёрнула подбородок и прошагала прямиком к нам. Встала рядом с канцлером и сложила руки на груди, выжидательно глядя на Небесных, пока все пытались снова обрести дар речи. Монти первым подошёл и остановился рядом с Рейес. К нему подошла Харпер и взяла его за руку. Ещё семеро Небесных присоединились к своеобразному бунту — отказались играть по навязанным правилам, принимая свою судьбу. Все из них заняли места подле советников — своих родителей. Те уже в чём-то настойчиво убеждали воспитанников, пока канцлер хмурился всё сильнее.
Телониус засмеялся. Звук его безумного смеха эхом отражался от стен коммуникационного пункта.
— Браво! Нет, в самом деле, речь весьма страстная и убедительная. Но как же жаль, что вы искренне верите во всю эту чушь. Кричите, что не цените Протокол, но остаётесь умирать за него подле советников. Но вы, конечно, можете умирать за что пожелаете. Я не стану мешать. Только не пойму, какого чёрта к личным неудачам приплетать моего сына? Его гибели вам было недостаточно?!
— Просто он был такой же, как и вы. Сломался и наворотил дел, как только запахло жаренным.
— Ещё одно слово — и я попрошу советников вывести вас отсюда, — сквозь зубы процедил канцлер, зло глядя на Рейес. Она только гордо вскинула голову ему в ответ.
Повисшее тягостное молчание тянулось несколько долгих секунд. Джаха насмешливо осмотрел оставшихся Небесных.
— Это что, больше нет желающих высказаться? Никто не смеет перечить канцлеру? Неужели вы все также слепо преданы калечащей вас системе?
— Вовсе нет, — подал голос Джон. — Я хочу жить. А всё остальное — это уже вопрос второстепенный. Атом? Миллер?
— Мы с тобой, офицер Мёрфи, — почти хором отозвались парни.
— Я тоже жить хочу, — заголосил кто-то.
— Согласен, — раздалось эхом.
— И почему я не удивлена? — с мрачной иронией усмехнулась Рэйвен. — Ты, Мёрфи, меняешь сторону быстрее, чем тебе её предлагают. Всегда.