Остаток пути до стыковочного шлюза я шёл в молчаливом одиночестве. Мысли метались в голове хаотичным роем нескладных идей и картинок. С каждым писком сигнализации внутри будто щёлкал обратный отсчёт. Такого бы не привиделось ни в одном самом безумном сне. Ни эти коридоры, ни залы, полные светящихся панелей, кнопок, переключателей и датчиков. Из-за открытой широкой створки шлюза доносились оживлённые споры. Офицеры без нас не теряли времени: пытались перенаправить окислитель топлива химического реактивного двигателя — как я понял, жидкий кислород — в систему вентиляции корабля. Система ожидаемо отказывалась это делать, вызывая у них бурное негодование и поток сдавленных ругательств. Они не теряли надежды, собираясь выиграть как можно больше времени для всех нас. Ничего не подозревали.
— У нас осталось очень мало времени, — тихо сказала Эбигейл, вглядываясь в пустоту нижней палубы через проём. — Прошло уже двадцать минут. Джаха отключит нас с минуты ну минуту.
— Мне что-то от вас передать? — вопросительно взглянул на неё я, прекрасно понимая намёк.
Она тяжело сглотнула, закусывая губу. Отведя взгляд, протянула крохотный шприц. Вздохнула прерывисто и почти хрипло, когда я забрал инъекцию и сжал в кулаке.
— Передайте, что я люблю её. Остальное она знает сама.
— Хорошо, — кратко кивнул я, шагая в шлюз.
— Командир Блейк, — вдруг окликнула она, заставляя меня обернуться.
— Да?
— Я подготовлю вам скафандр.
— Спасибо. Я скоро вернусь.
Горечь в её взгляде отдалась в душе болезненным уколом. Всё внутри противилось и будто выворачивалось наизнанку, но я повторял себе то, что и прежде позволяло мне совершать невозможное.
Так будет лучше для всех.
— Наконец-то вы вернулись, — Кларк облегчённо улыбнулась, отвлекаясь от наблюдения за спором Рэйвен и Монти у панели управления. — Всё переправили?
— Да. Все баллоны, что были.
— Отлично.
— Мы можем поговорить? Наедине. Пару слов.
— Конечно. Идём. — Она нахмурилась, зашагав в сторону очередных дверей, ведущих вглубь корабля. Я послушно последовал за ней, боясь, что вот-вот она всё же догадается, но Кларк лишь раздражённо предположила: — Это мама? Она? Она уже успела что-то тебе наговорить? Хочет, чтобы ты держался от меня подальше?
— Про это не было ни слова, — уверил её я.
— А про что было? Чёрт. Я знала, что так будет!
— Я просто успел побеседовать с канцлером, — аккуратно ответил я, когда за нами закрывались двери безлюдного пассажирского отсека. Мы остались одни.
— Ещё лучше, — гневно свела брови она. — А ему что от тебя сейчас надо? Не смей слушать ни слова. Пожалуйста. Мне плевать на их мнение о тебе. Я уже всё решила.
Не совладав с собой, я притянул её к себе. Закрыл глаза, едва не задрожав, когда крепкий пластик инъекции впился в кожу моей ладони. Ей плевать. Она уже всё решила. Как? Как было её предать? Вдохнув сладкий аромат, я окунулся в знакомое пьянящее головокружение. Так на меня действовала близость только одной девушки во всей Вселенной. Её. Всё тело потяжелело, отказываясь отпускать. Кларк никак не попыталась вырваться из моих рук, только взглянула недоумённо. Не поняла моей внезапной сентиментальности.
— Беллами, к чему… — начала она, но я не дал ей закончить вопрос. Не дал начать думать.
Поцеловал, утопая в какой-то совсем отчаянной нежности. Уже второй раз я целовал её так — с болью, с обожанием, с обречённостью — как будто прощался навсегда. Хотя почему «как будто»? Ей нравилась эта безысходная страсть, потому что она приняла её за что-то другое. Пальцами зарылась в мои волосы и снова позволила секундам исчезнуть в этом водовороте нашего обоюдного сумасшествия. Наши сердца, казалось, бились в унисон — одинаково безумно и бешено, будто пытались нагнать каждый потерянный впустую миг. Больше ничего не имело значения. Только она. Только я. Только мы, встретившиеся по нелепой прихоти судьбы.
— Прости меня. Надеюсь, ты сможешь.
— Что…
Она не успела закончить свой вопрос. Игла легко прошла сквозь тонкую ткань её комбинезона и вонзилась в кожу. Кларк вздрогнула и сначала потрясённо посмотрела на своё плечо, где почувствовала укол. Потом — на меня, глядя со смесью недоумения и нарастающей паники.
— Вот за это прости.
— Что?..
— Не бойся. Это только снотворное.
— Снотворное?.. Но… Почему?..
— Твоя мама просила передать, что любит тебя.
— Мама? Что? Что ты наделал? Зачем? Зачем?! — она с мучительной обречённостью впилась в меня руками. — Нет… Нет.
— Я тоже не рад. Но так надо, чтобы ты жила, любовь моя.
Её хватка почти неуловимо слабела. Глаза, постепенно затягивающиеся мутной пеленой дурмана, расширились в изумлении, когда она поняла.
— Вы… Что вы задумали? Решили всех нас усыпить? С ума сошли?
Кларк сделала глубокий вдох и хотела было закричать, чтобы предупредить остальных, но я аккуратно зажал ей рот.
— Тш-ш-ш. Не кричи. Не надо. Оставь им тоже шанс жить. Вам не нужно будет мучиться. Вы проснётесь, когда всё уже будет решено.
Её глаза наполнились слезами, а колени подогнулись. Я удержал её в объятиях, продолжая прижимать к себе с бешено колотящимся сердцем. Её пальцы совсем ослабли — я больше не чувствовал хватку, только их теплоту на своих плечах. Дыхание замедлялось. Оставалось совсем немного. Я убрал руку, стирая потёкшие по её щекам слёзы.
— Это твой план? Мамы? Канцлера?
— Есть разница?
— Это слишком жестоко. Так нельзя. Разве я не говорила, что не смогу жить с мыслью, что ты погиб из-за меня? — прошептала Кларк тихо и отчаянно. — Не делай этого. Не надо. Пожалуйста, Беллами. Я…
Она вздрагивала от рыданий, заикаясь и всхлипывая. Знала, что ничего не может сделать. Видеть её слёзы было невыносимо. Ещё хуже было знать, что она плачет из-за меня.
— Тише. Тише, любовь моя. Я знаю. Я всё знаю.
— Не надо… Не бросай меня, — проговорила она уже едва слышно. — Прошу тебя…
— Помнишь, ты говорила, что между нашими мирами путь даже больше, чем отсюда до Земли? — я коснулся её щеки, стирая очередную слезу, и сам едва смог продолжить — ком в горле стал невыносимым. — Даже… Даже если между ними в самом деле сто тысяч миль, нам достаточно было пройти всего пятьдесят, чтобы встретиться.
— Я не планировала расставаться так быстро…
— А я даже не думал, что зайду дальше первой мили.
Она рвано вдохнула — набрала воздуха в грудь, чтобы что-то сказать, но не смогла. Её глаза закрылись. В тот же миг Кларк обмякла, безвольно повисла у меня на руках, проваливаясь в забытьё. Зажмурившись от печали, я кратко поцеловал её в лоб, погладил по голове, обнимал ещё несколько мгновений, а потом аккуратно опустил в пассажирскую капсулу. На её щеках всё ещё блестели дорожки от слёз. Я стёр их, утыкаясь лбом в её ладонь. Боги. Она правда меня никогда не простит.
Я не рискнул уйти сразу же, чтобы остальные не начали спрашивать про Кларк. А они бы начали. Я смотрел на неё до тех пор, пока советники не заявились с остальными офицерами и кадетами. С Небесными, тоже едва стоящими на ногах или провалившимися в забытьё. Не сказав им всем ни слова, я ушёл первым. Я не хотел говорить. Не хотел думать. Ничего не хотел. Да и больше не нужно было хотеть.
— Как она? — Эбигейл бросила на меня обеспокоенный взгляд.
— Спит, — сухо ответил я.
— Она сказала что-нибудь?
— Только то, что это слишком жестоко. Я с ней согласен.
— Это лучше, чем…
— Да. Я знаю. Но не знаю, как она будет жить дальше, если Джаха всё же добьётся своего.
Советница протянула мне тканевую эластичную подкладку под скафандр. Она была свободной, толстой и мягкой. Стоило начать по частям застёгивать сам механический костюм — и я понял, почему. Благодаря подкладке даже массивный слой крепкого композита сидел приятно и естественно. Скафандр интуитивно и легко собирался, будто конструктор. Я вполне справлялся с ним сам, хотя видел впервые. Трое подчинённых Эбигейл только изредка подсказывали или помогали, сами уже полностью закованные в эти технологичные доспехи. Я даже почти не взволновался, когда под потолком редкий писк тревоги превратился в протяжный вой. Похоже, слишком проникся едким цинизмом Кейна: даже не думал переживать, что смертельный механизм уже запущен. Канцлер с другими советниками появились весьма своевременно. Все тут же бросились к ним помогать надеть скафандры, пока Эбигейл вводила что-то на компьютерной панели шлюза. Потом дёрнула за рычаг. Створки сошлись, на экране замигало уведомление об отстыковке корабля. Три… Два… Один…