Впервые такое единодушие двух глав было столь удушающе тяжёлым.
— И что вы намерены с ней делать? Убьёте? Запрёте?
— Почему ты так переживаешь за чужачку? По-моему, ты чересчур увлёкся завоеванием её доверия, — мягко улыбнулась Анья. — Кажется, это ты должен был завоевать её доверие, а не она твоё. Ты не объективен. Пленницей лучше заняться напрямую мне и Густусу. Она будет жива и здорова, не волнуйся. А ты… Думаю, глава Военного совета найдёт тебе работу по душе.
Я не понимал, что она творила. Будто бы не эта женщина приходила ко мне с крамольной идеей подвинуть с поста моего командира. Будто бы и не она совсем просила сблизиться с Кларк. Она обещала мне поддержку, а теперь переменилась. Что затеяла? Что изменилось?
— Анья права. Ты отстранён от наблюдения за Кларк. Она непредсказуема, и твои дурацкие стратегии ставят нас в ситуации далеко за гранью допустимого. Вместо этого поедешь со мной на собрание Коалиции в Полис. Там твой пытливый ум найдёт достойное применение. Тебе отныне запрещено как-либо контактировать с пленницей. Усёк?
— Сэр, но…
— Это был не вопрос, командир Блейк. Считаешь, что в том положении, чтобы ставить условия?
— Мне нужна её помощь. Моя дочь третьи сутки лежит с лихорадкой. Лекари разводят руками. Я хочу, чтобы Кларк её осмотрела, — поспешно проговорил я.
— Хорошо. Тогда разберись с этим прямо сейчас. Мы выезжаем через три дня.
Одной из причин, почему я пошёл в разведчики, было то, что в Военном совете у матерей — в том числе и у моей собственной — не было никакой власти. Но Анья взирала на меня со всё тем же самоуверенным спокойствием. Я ехал с командиром в Полис. Всё шло по её плану.
Когда я вернулся, Кларк резко вскочила на ноги. По её уставшему виду я понял, что она за всю ночь ни на миг не сомкнула глаз. Бледная и уставшая, ждала приговор, который так и не пришёл. Я усмехнулся.
— Что? Что они решили?
— Если бы они решили тебя казнить, ты была бы уже мертва, — выдал вроде как очевидный факт я, но только после моих слов её осанка перестала быть похожей на натянутую струну.
— Что с горцем?
— Не твоя забота, — отрезал я. — Ваше общение окончено.
— Его… казнят? — она с трудом выговорила последнее слово. Я молчал, не в праве говорить и слова. Кларк устало выдохнула, снова усаживаясь на постель. — Вот как они хотят меня наказать? Просто запрут здесь в одиночестве до конца дней?
— Тебе бы радоваться, что ты не умрёшь на закате.
— Потому что вирус вскоре сделает всю грязную работу за вас. Как удобно, а? — вскинулась она.
— Не притворяйся, будто всерьёз считала, что тебя решат убить, — ответил я излишне резко. Она отпрянула. — Хочешь знать, что они сказали? Думают, что ты решилась на побег, потому что я слишком многое тебе позволял. Командир запретил мне видеться с тобой, Анья его поддержала. Теперь они сами будут тобой заниматься. Теперь и правда не будешь меня больше видеть. Рада?
— Я… — растерянно пробормотала Кларк, ничуть не воодушевившись.
— Идём. Я уговорил их дать нам увидеться последний раз только так.
Она неторопливо, почти опасливо снова поднялась и непонимающе глянула на меня. И куда делась вся её бравада?
— Куда идём?
— Хочу, чтобы ты осмотрела мою дочь. Там сейчас Нико. Он подтвердит Гусусу, что я не соврал.
Кларк заправила прядь волос за ухо и накинула шаль. «Дочь?» — читался немой вопрос в её глазах. Но я развернулся и зашагал по коридору.
Джина хлопотала на общей кухне — накрывала на стол. Сначала оторопела, увидев Кларк, такую похожую и такую одновременно отличающуюся от нас, но затем торопливо поприветствовала и повернулась ко мне, нервно расправляя измятый фартук.
— Нико сейчас у Мэди, он просил не беспокоить и набраться терпения, но как я вообще могу… Антибиотики, которые он принёс, не помогают. Жар и сыпь не проходят! Они не знают, что делать, — она изо всех сил старалась держать себя в руках, но отчаяние и истерика проскальзывали в голосе резкими нотками.
Мать настояла на переезде Джины и Мэди при первых признаках болезни. И пока я всё это время пытался успокоить матушку с Джиной, общаться с целителями и помочь дочке, чуть было не упустил пленницу. А теперь она неуверенно переминалась с ноги на ногу за моей спиной, взглядом сканируя просторный дом моей матери.
— Её зовут Кларк, и она знает примерно в миллион раз больше нашего главного целителя, — я кивнул в сторону девчонки и шагнул к комнатам. — Кларк, это Джина. Мать твоей пациентки.
— Добрый день, — сухо и официально прозвучало ответное приветствие от неё за моей спиной. И что творилось в её голове, если исчезла даже привычная дерзость?
Джина тоже глядела на Кларк с немым изумлением. Мало кто в городе знал о Небесных — Советы об этом не распространялись, — и меня определённо ждала целая куча вопросов. Но это всё потом. Кларк молча следовала за мной к комнате дочки. Они с Нико обменялись приятельскими кивками и улыбнулись друг другу, будто бы ожидали такую встречу, а затем сконцентрировались на придремавшей Мэди. Кларк опустилась на пол рядом с её постелью, Нико стоял рядом.
— Сколько ей? — спросила полушёпотом.
— Четыре.
— Она уже переболела какой-то детской инфекцией? Я описывала их в своём справочнике.
— Ветрянкой, если я правильно понял описание Джины. Больше ничего.
Кларк осторожно дотронулась до шеи Мэди, прощупывая что-то чуть выше сонной артерии по возможности аккуратно, но дочь всё равно вздрогнула и проснулась, испуганно взирая на незнакомку. Затем нашла взглядом меня, Нико и скуксилась.
— Привет. Я доктор. Извини, что разбудила. Твой папа попросил меня осмотреть тебя.
— Я не буду горькое лекарство. Не хочу! — сразу заявила дочь и отвернулась к стенке. Кларк усмехнулась. — Голова болит.
— Голова? — тут же озадачилась Кларк. — Часто?
— Постоянно, — ответил я. — С этого всё и началось. Из-за болей она очень плохо спит. Потом начались сильный жар, кашель и эта сыпь. Часто болит живот.
— У неё очень сильно увеличены лимфоузлы. Говорите, даёте антибиотики?
— Да, я достал из запасов, но ей не стало лучше. Только хуже.
— Сыпь усилилась и стала сильно чесаться? — безошибочно угадала она. — Возможно, это аллергия на само лекарство. Девочка родилась и выросла здесь?
— Нет. Родилась здесь, но они с Джиной уехали спустя несколько месяцев. Вернулись около двух недель назад, — за меня ответил Нико, и Кларк закивала, будто осознала что-то важное.
— Если я всё правильно понимаю… А без полного анализа крови я не могу утверждать точно. Но если я правильно поняла, то это что-то вирусное. Возможно, мононуклеоз. Но явно не в тяжёлой форме. Антибиотики не помогут, здесь нужны иммуномодуляторы.
Мэди тем временем украдкой смотрела на девчонку. Любопытная. Всё ещё опасалась её, но, кажется, успокоилась: горького пойла больше не будет. Кларк вдруг повернулась к ней и тут же словила с поличным. Улыбнулась:
— Ты совсем скоро выздоровеешь, если будешь слушаться папу с мамой. И Нико, конечно.
— Не хочу горькое, — продолжала упорствовать маленькая вредина.
— Тебе больше нравится лежать в постели, пока все твои ровесники играют на улице? Родители ни за что тебя не отпустят ни на шаг, пока не выздоровеешь.
— Так просто скажите им, что я здорова. Они вам поверят, — искренне предложила ей Мэди.
— Это потом. Только если будешь слушаться Нико и делать, что он говорит. Особенно пока не перестанет болеть голова. Ясно? — подмигнула она.
Почему-то мне стало легче дышать. Может, в разговоре с дочкой Кларк была излишне оптимистична, но я понял: ничего и правда не угрожало её жизни. Она поправится даже без антибиотиков проклятых горцев. Нико вручил девчонке лист бумаги, и она подробно записывала список полезных и вредных трав и настоев.
Мы вышли из дома получасом позже. Молча шли по пустым послеполуденным улицам. Кларк больше не вертела головой по сторонам и не задавала глупых вопросов. Это её молчаливое смирение навевало беспроглядную тоску.
— Что теперь будет с нашим альянсом?
— Не знаю, — честно ответил я. — Я что-нибудь придумаю. Нужно время. Не знаю, сколько. Но тебе ничего не угрожает, они прекрасно понимают твою ценность. Даже горец всё ещё жив.