Рю продышался, шумно высморкался в кусты и проговорил:
– Хорошо.
Коршун тут же отобрал у Димки бутылку и снова протянул Рю.
– Пей.
– Опять мне? – улыбнулся Рю, глаза повлажнели от выпитого.
– Можешь просто облизать, – проговорил Коршун хрипло. Димка зыркнул на него с вызовом, но Коршун на него даже не взглянул.
– Зачем? – фыркнул Рю, вновь присосался к бутылке, запрокинув голову и выставив беззащитное горло
Димка зашипел тихо.
– По-моему, ты просто споить нас хочешь.
Коршун посмотрел на него осуждающе и покачал головой.
– Как тебе не стыдно так плохо обо мне думать, – сказал он с постной миной советского политагитатора, – эх ты, Димка!
– Меня бесполезно спаивать, –заметил Рю, возвращая бутылку.
– Это почему же? – спросил Коршун, отобрав у него бутылку, и присосался сам. Сделал три больших глотка, потом завинтил крышку и закусил кружком колбасы.
– У меня иммунитет, – хитро улыбнулся Рю, – профдеформация.
– Что ты какой, – Коршун фыркнул и убрал бутылку. – Ладно, полечились и хватит. А то не дойдём никуда. Здесь полно бандитов, если что. Свалка – лакомое местечко для них. Хорошо, что Свобода засела глубже, а то бы они спелись, и простым сталкерам совсем бы нечего тут было делать.
– А ты тут частный гость? – спросил Рю, поднимаясь на ноги, пошел за Коршуном. Димка, едва успев переложить покосившийся рюкзак, послушно потащился следом. После еды и водки его слегка разморило, и ссориться с Коршуном больше не хотелось.
– Где, на свалке что ли? – Коршун на него оглянулся.
– Да.
– Нет. Я в Зоне не для того, чтобы старые вертолёты разбирать, – отрезал Коршун, а Рю хмыкнул, прикидывая, сколько бабла можно было бы распилить на всем этом добре, если пригнать несколько БелАЗов. По самым приблизительным подсчетам выходило столько килорублей, что Рю облизнулся мечтательно и начал прикидывать, на какие острова можно было б съебать, имея подобные деньжищи.
***
В депо без приключений добраться не удалось.
Рю, усталый, плохо соображающий – и от сотрясения мозга, и от усталости, и от водки, – все равно вертел башкой по сторонам, разглядывая тяжелые ворота, навес для составов, высокий и длинный, баррикады из бочек и ящиков. Рыжие отблески огня плясали по крышам и стенам, туда и обратно прохаживалась охрана с автоматами наперевес. Рю глубоко вздохнул, потянулся к манящему огню, к островку безопасности, тепла и покоя. Но Коршун тронул его за плечо, вышел вперед, навстречу охране. Встал вполборота, договариваясь о чем-то, и Рю только сейчас заметил две темных дыры на бронежилете.
– Ты ранен? – спросил он, когда Коршун вернулся. Он был пыльный и уже не такой холеный, как вчера вечером.
– Хуйня, – отрезал тот, – Пойдемте, нечего тут вертеться.
И повел его под навес вправо, по деревянным мосткам над путями. Рю шел следом, отогреваясь, напитываясь спокойствием. Депо пришлось ему по душе, и он сразу почувствовал, как усталость, накопленная за день, наваливается на плечи.
Коршун привел его в небольшую комнату с матрасами на деревянных лежаках. Прошел внутрь, занимая место, а Рю застрял на пороге. Димка, с рукой на перевязи, догнал их, запыхавшись.
– Вы меня не забыли? – спросил он, стараясь скрыть обиду в голосе.
– Нет, – сказал Рю, – я думал, ты рядом идешь.
Димка запыхтел, зафырчал, но потом сглотнул вертевшиеся на языке слова и только затянул:
– Отряд не заметил потери бойца и «Яблочко»-песню допел до конца.
– Достал петь, – рыкнул Коршун, но Димка только ухмыльнулся, прошел и занял соседний лежак:
– Лишь по небу тихо сползла погодя, – он едва не сорвался на фальцет, уставившись на Коршуна, – на бархат заката слезинка дождя…
– Заткнись, – рыкнул тот, усталый и злой, но в Димку словно черт вселился. Он замолчал, обхватил раненое плечо и болезненно вскрикнул.
– Дим! – тут же обернулся к нему Рю, – тебе плохо?
– Не очень, – фыркнул сконфуженный Димка, – не смертельно.
– Все так говорят, – хмыкнул Рю, – дай, посмотрю. Я аккуратно… сильно болит?
– Да ну не ори ты так, не отвалится же.
– Прости, – вздохнул Рю, молча ослабил слишком тугой узел повязки, быстро вколол лекарство, а Димка, стиснув зубы, мужественно терпел боль. И едва сдерживался от победного взгляда в сторону Коршуна.
Народу тем временем прибыло, шумных, с гитарой и изрядно навеселе. Приволокли котелок – собрались варить суп-дружбу. Затолканный в угол Рю сидел на лежаке и редко моргал. Не хотел высовываться, в углу спокойнее было. А Димка с Коршуном, не сговариваясь, незаметно уселись с двух сторон от него, чтобы никто больше не мог ближе подобраться.
В шуме и гвалте Рю чувствовал себя слегка потерянным, отказался от водки, пришедшей по кругу. Сидел, смотрел в огонь и лишний раз не шевелился, чтоб не привлекать к себе внимания чужих, а потом уставился в упор на Коршуна. Тот склонил голову чуть набок и вопросительно поднял брови.
– Ты, наверное, в одиночку там половину уложил, – спросил, наконец, Рю. В темных, чуть выпуклых глазах отражалось пламя костра.
– Куда там? Две трети! – фыркнул тот, потянулся за колбасой. – Ну чего ты глупости говоришь?
– Почему глупости, ты же у нас мистер Рэмбо, – и отвернулся от него сердито, – а ты, Дим?
– Не знаю, – пожал плечами. – Наверное, подстрелил кого. Но они убежали все.
– Ясно. В общем, вы сегодня не особо отличись, – рассудил он, все-таки отхлебнул из граненого стакана, когда тот вновь пришел к нему.
– Не особо отличились от кого? – Коршун навис над ним.
– От самих себя.
– Зато у меня теперь есть УЗИ, – похвалился Димка. Рю улыбнулся и потрепал его по плечу.
– Не трожь его, – велел вдруг Коршун, и Рю уставился на него, непонимающе склонив голову к плечу:
– Это почему еще?
– А то развалится, – кисло пошутил Коршун и сменил тему, – чего ты такого натворил, что решил скрываться в Зоне?
– Не убил, кого следовало, убил, кого не следовало, – проговорил он скороговоркой, откинулся, вновь становясь похожим на восточного божка.
– Как интересно. Так значит, ты уже убивал людей?
– А то ты не знаешь, – хмыкнул Рю.
– По тебе не скажешь. Пошли-ка, проветримся.
– Ну… – выдохнул Рю, посмотрел на него, потом на Димку и умолк.
Димка, с аппетитом уминавший кашу, поймал его взгляд. Замер с ложкой у рта, сглотнул беспокойно. Рю подождал, пока Димка скажет что-нибудь, предложит или возразит, но не дождался. Димка выдохнул, по горлу прокатился кадык. А потом он вновь зачерпнул кашу и принялся жевать так, будто его совершенно не интересовало, кто и куда пойдет гулять.
Рю решительно отложил банку и потопал к выходу. А Коршун тут же вскочил и пошёл следом. Димка проводил их тревожным взглядом, но потом плюнул и продолжил наворачивать кашу.
Каша в рот не лезла.
***
Снаружи прошел дождь, оставив после себя сырость и свежесть. В бочках по-прежнему горел огонь, надежный и успокаивающий. Ночной ветер был прохладным, и Рю, зябко поежившись, обхватил себя за плечи руками. Подошел к торчащей боком арматурине, оперся на нее, как на перила. Коршун подошел ближе, надвинулся на него черной скалой.
В наступившей тишине было слышно, как мирно потрескивает костер, как матерятся вдалеке охранники, и где-то совсем далеко воют не спящие псы.