Снорк не ответил и, воспользовавшись его замешательством, рванул к себе. Потянул, потащил вновь на открытое пространство, и оставил там. Рю перевел дух, сглотнул, каждую секунду ожидая, что снорки как по команде снимут противогазы и сообщат, что он, Рю, прошел медкомиссию и тест на психоустойчивость. Но время шло, а ничего не происходило – снорки молча сидели кружком, не разговаривали и не подавали вида, что они разумные, мыслящие существа.
– Сожрать меня хотите? – спросил Рю, оглядываясь в поисках выхода, – на зиму запасы делаете? Так я не гожусь в запасы, я худой, откормить сложно.
Снорки ничего не сказали в ответ, общаясь между собой жестами. Рю уже отчаялся, но тут зашумело, загудело, снорки заволновались, сбились в кучу. Труба под потолком задрезжала противно, и оттуда вывалилось – вернее, выпрыгнуло, – еще несколько снорков, крупнее и злее на вид. Один из них волок на спине человека, и Рю едва не свалился, заметив, что человеку не хватает головы. Голову тащил другой снорк, стиснув ухо зубами. Рю разглядел черты мертвого, еще розового лица и едва не сблевал там, где стоял – от облегчения, что не знал этого парня.
– Дембельский аккорд! – рявкнул снорк, выпустив голову, подкатил ее лапой к остальным. Стайка принялась обнюхивать добычу, трогать, чертить когтями по мертвому лицу, оставляя глубокие полосы. Рю почувствовал, что у него на затылке волосы дыбом – эти когтистые лапы запросто могли проделать с ним подобное еще заживо. Наконец, тот, что посмелее, откромсал зубами ухо, принялся жевать. Снорк, державший тело, рявкнул что-то насмешливо и ехидно, выругался матом и ускакал в темноту. А тот, что принес голову, остался и уставился на Рю. Нехорошо так уставился, кровавая слюна текла по подбородку, прочерчивала дорожки на грязной коже.
– Пробей талон, – сказал мутант и сделал шаг в его сторону.
– Эй! – поднял ладони Рю, – нет у меня никаких талонов.
– Пробей талон, – повторил снорк невнятно, постепенно приближаясь, – в табеле отбей время прихода.
– Да вы все здесь ебанутые, – выдохнул Рю, сознавая, что еще чуть-чуть, и он лишится чувств. Отступил на шаг, на другой, спрятался за снорка, выгрызающего язык из мертвой головы в диком, кошмарном поцелуе. Но тот, что хотел “талон”, не отступал – двигался следом. Прыгал медленно, переступая длинными лапами. Коснулся, наконец, его бедра и едва слышно зашипел.
– Отвяжись от меня! – воскликнул Рю, зашел в угол и вздрогнул от ужаса, – тебе жратвы что ль мало?!
– Время прихода, – напомнил снорк, не выпуская из угла, но тут вернулся тот, что пришел с добычей: крупный, со шрамом поперек лица, коротким резиновым хоботком. Тот самый, что не растерзал его на Свалке, хотя мог.
Рю заметил его, скорчился в углу, закрыл лицо руками, тихо бормоча, что это нереально, невозможно, просто невозможно. Растрескавшиеся кирпичи впились в спину.
– Стоять! – глухо скомандовал шрамастый снорк, и стайка замерла, только “талонный” теребил Рю, катая его лапой из стороны в сторону.
– Стоять, нахуй, – угрожающе заворчал крупный, тот опять заговорил про “время прихода”, а дальше все случилось так быстро, что Рю едва успел моргнуть. Снорки подрались, без ругани и мата – оба здоровенные, сильные, похожие на угоревших вдвшников под наркотой, вот только все происходило всерьез. Стайка тех, что помельче, расселась кружком, пофыркивая, пища и вскрикивая: наблюдали с интересом. Рю понимал, что сейчас самое время слинять, но страх все же проник в кровь и парализовал, ноги не слушались, руки дрожали. Не глядя на жаркую схватку, он приподнялся, держась за стену и пошел к черному прогалу в стене.
Пахло кровью и злобой, гвалт и вой зрителей перекрикивал шипение, возгласы разносились далеко по подземелью, звенели под потолком.
– Стоять! – раздался вдруг сердитый окрик. И все стихло. Рю рванулся в прогал, чувствуя, как плохо гнутся ноги, как в страшном сне – и не успел. Шрамастый снорк настиг его у выхода, схватил и сжал, угрожая раздавить.
– Пусти… – из последних сил зашептал Рю.
– Ударим количеством по качеству. Даешь ОТК на сто процентов, – предложил снорк, и от этой белиберды Рю окончательно перестал понимать, что происходит. Перестал сопротивляться, потому что чудища, разговаривающие на русском бюрократическом, не укладывались в сознание. А снорк довольно зафырчал и сам потащил его в этот черный прогал.
***
Комната когда-то явно принадлежала начальнику цеха. Плакаты о количестве и качестве висели на стенах, разломанная мебель все еще красовалась внутри, а напротив входа висел график выполнения плана. Если снорки поменьше обитали преимущественно под землей, выходя только на охоту, да и то не всегда, то крупные и агрессивные заняли неплохие места. Как этот кабинет, например.
– Не ешь меня, – тихо попросил Рю, разглядывая снорка. Тот метался по кабинету, перекладывал неуклюжими лапами с место на место кипы полуистлевших бумаг и часто сопел. На плече была свежая рана – видно, получил сейчас в схватке.
– Есть? – спросил снорк, забарабанил по столу, что кролик, а потом с треском выдвинул ящик. Подошел к Рю и протянул ему ладонь, чуть смазав когтями по коже. Рю непонимающе уставился на подарок, оказавшийся окаменелой ириской.
– Есть, – сказал мутант, и это было вполне осмысленно. Рю всхлипнул от плохо сдерживаемых чувств, попытался отодрать фантик, не смог и сунул конфету в рот целиком.
Снорк довольно облизнулся.
– Откармливаешь все-таки, – грустно проговорил Рю, пытаясь рассосать конфету. Снорк оказался у него за плечом вдруг, уткнулся шрамастой мордой в шею. Лизнул, пробуя на вкус.
– Фу! Нельзя! – завопил Рю, похолодев от пальцев до корней волос, но снорка это не остановило. Когтистые лапы содрали брезентуху, разодрали куртку, сорвали ремень. Не успел Рю понять, чем хочет снорк, как тот с силой опрокинул его на пол, на разлетевшиеся веером бумаги, и навис сверху. Рю зажмурился, чтоб не видеть его рядом с собой так близко, но воображение отключить было куда труднее.
– Давай, – сказал снорк, рванул его джинсы, а потом взял ладонь Рю и приложил к собственной ширинке. Рю замер от ужаса, почему-то сознавая, что расстегнуть штаны снорку с такими когтищами весьма непросто. Но зачем ему расстегивать…
– Давай, – нетерпеливо выдохнул снорк и клацнул зубами. И Рю подчинился, вытянул ремень, расстегнул его ширинку, понимая, что небольшому снорку сделать такое гораздо проще. Но зачем…
– Давай, давай, давай, – зарычал снорк нетерпеливо, разодрал его джинсы, оставив кровавые полосы на бедрах. Рю судорожно задышал от боли и, едва не задохнувшись, увидел, что у снорка стоит. Член его был похож на человечий, в общем-то, видимо, это и был самый настоящий человеческий член. Рю не успел охнуть, как его перевернули на живот.
– Нееет! – завопил он, едва не плача. Ну что такое за жизнь?! Проклятый мутант почуял, видно, запах спермы, тянущийся от него, как нитка, прилипшая к одежде. Бессильно крича и вырываясь, Рю поднял взгляд на окно – и заметил сталкера, стоявшего на балконе. Быстро сморгнув несколько раз, он уставился на сталкера в форме долга, это не был обман зрения, это был самый настоящий Коршун!
– Коршун! – Рю вывернулся из-под снорка, запустил пустой чернильницей в стекло, и оно задребезжало, – Коршун!
Тот обернулся, оторвавшись от своего ПДА, и остолбенел, разглядывая открывшуюся картину.
– Ах вот ты где, – пробормотал он едва слышно из-за толстого стекла, – паскуда.
Рю захлестнула горячая, неимоверно горячая волна благодарности. Коршун шел по его следу… Коршун хотел спасти его. Милый, милый, хороший Коршун!