То несомненно, что постоянное, горячее ревнование о хранении заповедей есть дело благодати Божией, она возбуждает его, она и хранит; но это не значит, что нам самим можно и руки опустить. Напротив, наш долг постоянно разжигать самих себя собранием разнообразных побуждений к хранению заповедей и обложением ими сердца своего. Это будет то же, что подкладывать дрова в горящую печь. Когда будет такое усилие с нашей стороны, то и благодать будет воздействовать, превращая наше малое в большое; а когда не будет, то и благодать отойдет. Часто спрашивают: от чего охлаждение? — Да всегда почти от того, что сознательно, по рассеянности, допущена небрежность в том деле, к которому оказалось охлаждение. Это есть внутреннее наказание от вразумляющей нас благодати.
Стих пятый
Исправилися — стали прямыми, приняли правое направление. Путие — все шаги мои, все начинания и предприятия, все, что ни замышляю делать, и внутренний строй, и внешние деяния. Сохранити — так то есть, чтобы я, восприяв эти оправдания в совесть, осуществлял их потом всею своею деятельностью, чтоб они составляли душу всех моих дел. Оправдания Твоя, то есть то, что Бог почитает правым, елика истинна, елика честна… елика доброхвална, аще кая добродетель и кая похвала31, или еще: что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная32.
Таким образом, пророк выражает желание быть во всем исправным пред лицем Бога и всегда благоугождающим Ему посредством хождения во святой Его воле.
Но сила стиха сего не в этой исправности и богоугодности, а в воззвании: дабы, которое, по святому Афанасию, употреблено вместо: о, если бы; о, если бы исправились пути мои! Не говорит: о, если бы исправил я пути свои, но исправились, какими — Господь весть судьбами. Этим выражается то, что хотя желание-то и есть, да сил нет. О, если бы! — это то же, что «помоги Господи, дай силу, ниспосли благодать Свою». Блаженный Августин говорит по этому поводу: «Иные думают, что в стремлении нашем к святости вся помощь свыше ограничивается лишь сообщением нам ведения о заповедях, так что, познав их, мы без особой уже благодати, одними своими силами, можем исполнять их. Для вразумления таких святой пророк выражает здесь желание высшей благодатной помощи к хранению заповедей Божиих уже после того, как им приняты были заповеди Божии, о чем сказано в предыдущем стихе. Он как бы так говорит: «Я уже получил заповеди, которые Ты заповедал хранить зело; я знаю их; но заповедь Твоя свята и праведна и блага; я же продан под грех, который и благим мне содевает смерть33, если не поможет благодать Твоя. Помоги же!»
Сказав впереди, что Бог обязывает нас к зельному хранению заповедей, зело Им заповеданных, святой пророк не прибавил никакого заключения, вроде, например, такого: «итак, будем ревновать»; это он сам для себя изрек, молча, в сердце своем, давая пример сделать то же и всякому, самому же. Дело очевидное: Бог повелевает — тварь должна повиноваться без рассуждений. Но, понуждаясь на это, он встречается с шаткостию намерений человеческих, с немощами и бессилием человеческой воли, опытно им дознанных, и вопиет о помощи свыше — благодатной.
И это есть второй производитель деятельной богоугодной жизни, рядом со своею усиленною ревностию о том. Дело жизни богоугодной спеется обоими ими нераздельно. Ни благодать без наших свободных усилий не станет помогать, ни наши усилия ничего прочного произвести не могут без благодати. Дело совершается при сочетании свободы и благодати. Не спрашивай, что больше, что меньше, что начинает, что последует, потому что этого не постигнуть нам; но просто содержи, что то и другое равно необходимо, когда одно без другого ничего в нас не может сделать.
Спеши поскорее выполнить, что от тебя зависит, подобно святому пророку Давиду, который сказал сначала о ревности, а потом воззвал и к благодати. Божие всегда готово, лишь бы мы были готовы. Потому-то и не усиливает он своего моления, а только взывает: о, когда бы исправились пути мои!